— Ах ты, господи! Может, все дети уже заразились чахоткой, все до единого!
— Это было дурно с моей стороны, мне следовало избегать контактов с детьми. Но я ничего не мог поделать, меня всегда очень тянуло к детям.
Она заметила, как при этих словах у него дрогнул голос, и ей даже почудилось, что перед ней совсем другой человек, а вовсе не мужчина с чердака.
— Вам надо было давным-давно лечь в больницу. Почему вы этого не сделали?
— Видите ли… Мне никак нельзя было лечь в больницу. Ведь моя мать ничего не знает.
Женщина с нижнего этажа всплеснула руками:
— Чего не знает ваша мать? — Она была поражена до глубины души и не могла взять этого в толк. Помолчав немного, мужчина ответил:
— Видите ли, она не знает, что я заболел туберкулезом. Мы не виделись вот уже пять лет. Срок немалый, согласитесь. Я регулярно посылал ей деньги все это время, но она не знает, что у меня туберкулез.
Женщина крепко сцепила руки на животе.
— Несчастный, ведь деньги тебе и самому бы пригодились, разве не так? Ты мог бы устроиться в санаторий!
Мужчина слегка покашлял в подушку, а потом рассмеялся прямо в лицо женщине с нижнего этажа, словно желая показать, что все это пустяки, да-да, сущие пустяки.
— На это я не мог пойти. Мать сразу бы догадалась обо всем. Дело в том, что у моего отца был туберкулез и он умер в санатории. Мать страшно убивалась, без конца читала молитвы, а отец все равно умер.
— Господи, спаси и помилуй. И все же ты должен был лечь в больницу. Может, и вылечился бы. А теперь — что же теперь с тобой будет?
— Не знаю, — отозвался мужчина с чердака. — Скорее всего, умру.
— Что за чепуха! — возразила женщина. — Бедный мальчик! Что же, по-вашему, матери будет легче теперь, когда она узнает?..
— Да, я уверен, она испытает облегчение, — ответил мужчина с чердака и снова зашелся кашлем. Вот уж кашель так кашель.
— Испытает облегчение? — Женщина не верила собственным ушам.
— Да, я написал матери письмо сразу, как только слег, и послал ребятишек отнести его на почту. Наверное, мне не следовало этого делать, но я написал ей, что сильно простудился и у меня началось крупозное воспаление легких. От этого ведь многие умирают.
Женщина с нижнего этажа как-то странно взглянула на своего собеседника и повторила вслед за ним:
— От этого ведь многие умирают. — Затем, овладев собой, сцепила руки на животе. Господи, спаси и помилуй!
— Что ж поделаешь, — сказал мужчина с чердака.
Прошло еще несколько дней, и мужчина из чердачной каморки перестал наконец кашлять.