Жадно глотаю холодную воду. Руки трясутся, перед глазами пляшут мурашки. Я крепко зажмуриваю веки, изо всех сил стараясь привести себя в чувство. Это розыгрыш. Это чей-то дурацкий гадкий розыгрыш. Димы нет. Дима умер.
Когда-то очень давно я постоянно повторяла себе эти слова, чтобы смириться с его смертью и больше не ждать звонка или внезапного появления. Закрывала глаза и повторяла, как попугай: «Дима умер. Димы больше нет. А я должна жить дальше. Я должна. Ради сына. Ради нашего сына».
— Так хотите посмотреть записи с камер? — охранник напоминает о себе.
Разлепляю веки. Нет сил, чтобы сказать «да» вслух, поэтому просто киваю. Мужчина помогает мне подняться и ведет меня в маленькую коморку рядом с охранным постом. Там снова усаживает на стул и принимается отматывать видео на экранах.
— Так-с, ну вот давайте с 11:10 начнём смотреть.
Камера снимает с потолка, поэтому лица людей не очень хорошо видны, но все же рассмотреть можно. Я жадно всматриваюсь в экран, боясь пропустить малейшую деталь. Минуты тянутся долго. Адреналин разгоняется по крови с новой силой.
11:13.
Заходит ОН. Дима. С букетом тюльпанов в руках.
Я со всей силы хватаюсь за ручки стула, вонзая ногти в пластик. Быстро-быстро моргаю, вдруг привиделся. Но Дима не исчезает с экрана. Останавливается у охраны, достаёт паспорт, ждет, когда его запишут в журнал, затем расписывается и проходит дальше.
Я накрываю ладонью рот, чтобы подавить рвущийся из меня крик.
— Ой-ой-ой, девушка, вам плохо? — суетится рядом охранник. — Давайте врача все-таки позову. А этого мужчину больше не пускать к вам?
Я падаю лицом в колени и вою белугой. Это не сон. Это точно не сон…
Ко мне приходил Дима…
Живой…
Глава 5.
Меня трясёт. Не помню, как очутилась в своей палате. Вроде охранник позвал какого-то врача, и меня увезли на каталке, что-то вколов. Если это успокоительное, то оно ни черта не помогает. Я лежу на больничной койке и дрожу всем телом. В висках пульсирует: «ДИМА ЖИВ».
Но я все равно не верю. Видела его своими глазами на экране, а все-таки не верю. Может, это был кто-то, очень похожий на Диму? Вот только откуда у этого человека Димин паспорт? Взгляд сам переводится на цветы. Солнечный свет из окна падает на них, и бутоны тюльпанов красиво раскрылись.
Горло стягивает колючей проволокой. Так сильно, что больно глотать. Это все какое-то сумасшествие… Какая-то паранойя… Это не мог быть Дима, не мог. Кто-то меня жестоко разыграл.
Димы нет. Его нет уже почти семь лет.
Дверь палаты тихонько приоткрывается.
— Сонечка, к тебе можно? — заглядывает свекровь.
— Да-да, конечно, — быстро собираю себя в кучу. — Здравствуйте, Лидия Степановна.
— Здравствуй, дорогая.
Свекровь проходит в палату с пакетом в руках, следом за ней Владик. Ребенок тут же бежит к моей кровати.
— Мама, ты заболела? — спрашивает с грустью.
— Совсем чуть-чуть, скоро уже поправлюсь.
Я крепко обнимаю сына и принимаюсь целовать его в щечки. Стоит мне увидеть Владика — все переживания, все горести тут же уходят на второй план. Вот и сейчас я прижимаю к себе сына, позабыв о похищении, позабыв о человеке, похожем на Диму.
— Это что же такое творится-то, средь бела дня! — свекровь ставит на стол пакет и достаёт из него фрукты. — Ох, Игорь когда мне рассказал, меня чуть удар не хватил, — оставляет фрукты и подходит ко мне, тоже обнимает.
— Лидия Степановна, — произношу ее имя с нажимом, давая понять, что при сыне лучше не говорить о произошедшем.
Свекровь кивает и отходит обратно к столу раскладывать фрукты в тарелку, а я снимаю с Владика ботиночки и поднимаю его к себе на кровать.
— Мама, я уже соскучился по тебе.
Крепче прижимаю сына, блаженно улыбаясь. Мое счастье, мой смысл жизни. С ума сойти можно от одной только мысли, что я могла больше никогда не увидеть Владика, никогда больше его не поцеловать.
— И я тоже очень по тебе соскучилась, зайчик. Скоро я уже буду дома.
— Ты будешь собирать со мной Лего?
— Конечно, буду.
— Ох, Сонечка, — свекровь отодвигает стул от стола и садится на него. — Что врачи говорят?
— Все нормально, Лидия Степановна, не переживайте. Через пару дней меня выпишут.
— Но их хоть повязали?
— Этого я не знаю.
— Кого повязали? — встревает Владик. — Вы о чем говорите?
Вот же свекрови неймется обсудить мое похищение при ребёнке. Я посылаю ей глазами сигнал свернуть эту тему. Лидия Степановна торопливо кивает.
— Пойду помою фрукты, где тут можно найти воду?
— В конце коридора женский туалет.