По полу вагона были разбросаны листы каких-то газет. Обивка сиденья напротив вспорота. Сознание с сумасшедшей скоростью фиксировало новую информацию, жадно поглощая рекламные слоганы и объявления, призывающие людей быть внимательными к подозрительным предметам. Но, уставившись на карту метрополитена, я понял, что новые линии сознания не связаны с остальной глобальной сетью. Синапсы в моем мозгу были закрыты для аварийного восстановления данных, нейроны оказались заперты на Кингс-Кросс из-за проблем с сигналом.
От ужаса хотелось удрать куда подальше, но куда уж денешься от своих несчастий. Я метался по вагону, мучительно прикидывая, что же делать дальше. Выйти на следующей пустынной станции и попытаться обратиться за помощью? Дернуть стоп-кран в надежде, что внезапная остановка разбудит мою память? «Это просто временное затмение», – твердил я сам себе. Я сел, крепко зажмурился, стиснул ладонями виски, пытаясь заставить мозг работать.
А потом, к моему глубокому облегчению, одиночество мое было нарушено. Привлекательная женщина вошла в вагон и села наискось от меня, стараясь не встречаться со мной взглядом.
– Простите, – торопливо начал я, – по-моему, я немножко схожу с ума. – И слегка истерично хихикнул.
Двери еще были открыты, и она резво подскочила и выбежала из вагона.
Судя по схеме, в Хитроу поезд разворачивался в обратном направлении. Если я поеду в ту сторону, откуда приехал, может, какие-нибудь станции или визуальные подсказки помогут мне определиться в пространстве? К тому же в аэропорту в поезд сядет много людей, и тогда я уж точно найду того, кто мне поможет. Но в «Хитроу Терминал 2» в вагон ввалилась толпа пассажиров, пихающихся чемоданами и говорящих на сотне языков, ни один из которых не показался мне знакомым. Я видел каждую пуговицу на каждой рубашке, слышал все голоса разом – звуки были громкие, цвета насыщенные, запахи слишком резкие. Я сидел в вагоне метро, залепленном схемами с четким указанием маршрутов, меня окружали десятки людей, но я чувствовал себя заблудившимся и очень одиноким.
Прошло полчаса, а я все так же неподвижно стоял в битком набитом людьми терминале, разглядывая табло и плакаты в поисках пути к моей прежней жизни. Стрелки указывали на платформы и пронумерованные зоны, дюжины указателей подсказывали спешащим пассажирам, куда им следует направляться, информация потоком лилась с многочисленных экранов, в ушах гремели малоразборчивые объявления. К стойке «Информация» стояла небольшая очередь, но что-то подсказывало, что там мне не смогут помочь. Я побрел в туалет, просто чтобы взглянуть на себя, и был потрясен возрастом бородатого незнакомца, мрачно уставившегося на меня из зеркала. Похоже, мне около сорока или чуть больше, виски тронуты сединой, а на макушке намечается лысина. Я-то предполагал, что мне двадцать с небольшим, а теперь оказалось, что я на пару десятилетий старше. Позже я узнал, что это не было связано с моим особым неврологическим состоянием – подобное несоответствие реальности и ощущений характерно для всех людей среднего возраста.
– Простите, не могли бы вы мне помочь? Я потерялся… – обратился я к молодому человеку в дорогом костюме.
– А куда вам нужно?
– Не помню.
– А, понятно, я знаю, где это. Вам нужно на Северную линию, пересадка на «Уэнкер-Стрит».
Остальные просто игнорировали просьбы о помощи; глаза они отводили, а уши, заткнутые наушниками, оставались глухи к моим мольбам.
– Простите… я не знаю, кто я такой! – взмолился я, бросаясь к симпатичному на вид священнику, волочившему чемодан на колесиках.
– О да… что ж, полагаю, никто из нас этого не знает, верно?
– Да нет же, я в буквальном смысле! Я все забыл!
Если верить «языку тела», святой отец уже полностью погрузился в собственные проблемы.
– Все мы порой начинаем сомневаться, а есть ли во всем этом смысл, но на самом деле каждый из нас по-своему важен… А вот теперь я забыл, что опаздываю на поезд!
Появление священнослужителя породило странные мысли – а может, я вообще умер и уже в пути на небеса? Впрочем, маловероятно, чтобы у Господа было настолько извращенное чувство юмора – осуществлять переход в мир иной лондонской подземкой в час пик. «Компания “Рай” приносит свои извинения за задержку отправления на тот свет. Пассажиры, следующие в Преисподнюю, приглашаются на вечные муки на станцию “ Бостон-Мэнор где их ожидает специальный автобус». Вообще-то на смерть это совсем не похоже. В своем странном призрачном состоянии я понял, что никому нет дела, жив я или умер. У меня не было никаких очевидных доказательств, чтобы подтвердить собственное существование. Наверное, тогда-то я и догадался, что это самая главная базовая человеческая потребность – обрести подтверждение, что ты жив и принят другими человеческими существами. «Я существую!» – провозглашают рисунки первобытных людей на стенах пещер. «Я существую!» – вопиют граффити в метро. В этом основной смысл Интернета – он дает шанс каждому объявить миру о своем существовании. Одноклассники: «А вот и я! Глядите-ка! Ага, вы обо мне забыли, но сейчас опять вспомните!» Фейсбук: «Это я. Смотрите, у меня есть фотки, френды и лайки. Никто не скажет, что меня нет, – вот доказательства, на всеобщее обозрение». Основной догмат западной философии двадцать первого века: «Я в Твиттере, следовательно, я существую».