В гостиной все еще висели его фотографии времен занятий боксом и несколько дипломов. Незадолго до женитьбы он признался Марион, что тренируется в секции бокса, и пригласил ее на соревнования. Она ничего не сказала по этому поводу, должно быть, плохо представляла себе, что это такое, но когда после поединка, приняв душ и переодевшись в обычный костюм, он уселся рядом с ней, она все еще была бледна.
"Какой ужас", — сказала она, и он, польщенный, рассмеялся.
Это был один из лучших его боев. Тогда он выступал еще в полусреднем весе и славился не только блестящим ударом, но и техникой, которую весьма усовершенствовал благодаря Джонни, да и вообще он был в отличной форме. Его считали опасным противником. И не без оснований. Ему мало было просто победить, пусть даже легко и уверенно, он хотел видеть соперника поверженным окончательно. И как можно быстрее.
С годами, по мере того как он набирал вес и одновременно стаж супружеской жизни, это стремление исчезло. Но и потом еще изредка что-то накатывало на него, тогда он навязывал противнику ближний бой и легко добивался победы.
"Но ведь это отвратительно, — говорила Марион. — И как только люди могут избивать друг друга, да к тому же на глазах у всех. Нет, мне это не понятно".
Он смеялся. Разве ей объяснишь?
Глухой шум от ударов по мешку с песком, запах пота, отрывистые указания Джонни обоим партнерам, тренирующимся в углу зала, щелчки скакалок, шорох ног, тяжелое, прерывистое дыхание тех, кто делает бой с тенью перед зеркалом, — и вот в первом раунде ты выходишь из своего угла, и весь зал вскрикивает, а потом ты снова уходишь в свой угол, и Джонни подставляет тебе табуретку, вытирает пот с лица, обмахивает полотенцем, давая последние указания, — ну разве объяснишь это ей, женщине? Ведь все это исключительно мужское дело. Собственно, так думала и она сама, но по роли ей полагалось во время соревнований находиться в третьем ряду.
Прежде всего он намеревался обшить панелями стену в коридоре. Шпонки загоняются в пазы — натуральная сосна, в крестьянском стиле, под старину. Настоящая работа, а к работе он привык относиться серьезно. Пришлось Марион переступать через разные планки и примириться с тем, что кухонный стол был завален инструментом, а опилки разносились на ногах по всей квартире.
Стенка, как и следовало ожидать, вышла потрясающая, но дальше этого дело не пошло.
— А как насчет теплового экрана для кухни?
Конечно, Марион вполне обошлась бы без этого экрана между плитой и шкафом, но он не имел права расслабляться и сидеть сложа руки. Однажды утром она застала его в кухне. На столе стоял телефон, рядом лежали карандаш, бумага и телефонные справочники. Она ни о чем его не спросила, но через открытую дверь ей все было слышно. Она сидела в гостиной и слушала, как он ищет работу. Слушала, как он пытается говорить приниженным тоном, как в голосе его появляются угодливые нотки. Слушала, как он швырял трубку, набирал новый номер, узнавал телефон отдела кадров, слушала, как он продает свою рабочую силу.
Она всегда гордилась его спокойной, надежной уверенностью в себе. С учителями Карстена и Риты он разговаривал на равных. Не подлаживаясь под них, но и не заискивая. Все эти штудиенраты и доктора способны были произвести на него впечатление только одним: своим трудом, а не степенями и званиями. Он стремился, чтобы и его самого оценивали так же, только по труду.
В одних местах его обнадеживали и что-то неопределенно обещали, в других грубо отшивали, в третьих просто вешали трубку. Тем не менее он звонил снова и снова, и это упорство испугало Марион. Она вошла в кухню. Положила руку на телефонный рычаг.
— Хватит на сегодня.
Марион попыталась обнять мужа. Он оттолкнул ее — она поняла и не обиделась.
— Прими снотворное и ляг поспи.
Она по-прежнему твердила, что ей необходим тепловой экран.
До сих пор утренние часы принадлежали только ей. В это время она оставалась в квартире одна, наедине с собой. Теперь же дома постоянно находился еще один человек, он сидел, уткнувшись в газету, вставал из-за кухонного стола, когда ей надо было прибрать кухню, или, наоборот, переселялся в кухню, когда она начинала убираться в гостиной. Она слышала, как он кашляет, затягиваясь сигаретой, как разворачивает газету, как идет в уборную.