Я потянулась к мужчине с братским поцелуем. Его губы обожгли мою щеку. Захотелось обвить руками его шею и поставить лицо, чтобы он снова поцеловал меня, но уже там, где хотела я. Кожа горела от невинного прикосновения. Я склонилась к уху мужчины и шепнула:
— Через полчаса у оранжереи! — и тут же отстранилась, как ни в чем не бывало. — Поздравляю с браком! — заставила себя сказать эту ненавистную фразу, глазами умоляя мужчину прийти на встречу. Я хотела знать, почему мне предпочли другую? Почему, если я чувствовала его любовь, если он оказывал мне знаки внимания, которые говорили о многом?
— Спасибо, Мэй! — произнес муж Одри. — Теперь мы породнились. Я надеюсь, что ты станешь для меня дорогой сестрой!
Кровь отхлынула от лица. Я побледнела, покачнувшись.
«Он сказал так только потому, что здесь слишком много посторонних глаз!» — осенило меня и, оглянувшись, я действительно увидела, что отец пристально следит за мной.
— Конечно, — кивнула, вернув свой взор на новоиспеченного брата.
Он поклонился мне и направился к другим родственникам принимать поздравления. Я видела, как толпа родни окружила молодых, желая им счастья и скорейшего прибавления в новой семье, а затем все они двинулись к выходу, а я просто стояла и смотрела, как мужчина моей мечты подает руку Одри, и сестра с улыбкой принимает ее.
Вот они исчезают из виду, скрывшись за спинами гостей, и я, наконец, заставляю себя двинуться следом.
— Мейгрид! — отец появился словно ниоткуда, взял меня под локоть и повел к выходу. — Я понимаю твои чувства, но надеюсь, что и ты поймешь — я сделал это только для твоего блага, — сказал он, приблизив свое лицо к моему уху. В храме все еще стоял гул голосов, и было плохо слышно то, что он говорил мне. — Когда-нибудь ты, возможно, поблагодаришь меня за то, что я отвел от тебя этот брак. Я прожил долгую жизнь и поверь мне, дорогая моя девочка, вижу и понимаю намного больше, чем ты в свои восемнадцать.
Острое желание вырвать руку из пальцев отца я сдержала. Но не смогла не ответить:
— Вы решили за нас обоих, — произнесла горько, — вы не подумали о том, что можете ошибаться, отец?
— Я подумал, — произнес Джон Грэхем, — и понял, что Одри больше подойдет наследнику рода Болтон.
— Это почему же? — спросила резко.
— Пройдет время, и ты тоже поймешь! — ответил отец.
Скрепив сердце, я спустилась вниз, успев заметить, как сестра садится в открытый экипаж вместе с мужем. Слуги, пришедшие поздравить свою молодую госпожу, бросают в воздух рисовые зерна, а молодой супруг, в благодарность за их благословение, швыряет в толпу мелкие монеты, которые дети ловят еще в воздухе, а затем ползают по земле, отыскивая упавшие деньги, пока остальные смеются и машут жениху и невесте.
Но вот карета тронулась, и я проводила ее взглядом.
До поместья отца ехать всего ничего. Карета — дань обычаю. Гости пойдут пешком. Через сад мы доберемся почти одновременно с молодыми, пока они будут объезжать его по дороге.
«И совсем скоро ты увидишь его! — подсказало сердце. — Увидишь, и вы сможете поговорить!».
— Позвольте вашу руку, леди Грэхем! — я подняла глаза и увидела перед собой Уильяма Боу, одного из сыновей мистера Боу, чьи земли граничили с нашими чуть северней большого озера, служившего своеобразной границей между владениями Грэхемов и Боу.
Уильям был довольно приятный молодой человек и единственное, что меня не устраивало в его внешности, это его яркие рыжие волосы. Я терпеть не могла рыжих. Но, несмотря на это, широко улыбнулась молодому мужчине и приняла его локоть, помня о правилах приличия.
— Вы, наверное, рады за сестру? — спросил Уильям, и я рассеяно кивнула. Мои мысли витали уже где-то рядом с оранжереей, и я почти видела в своем воображении, как молодой лорд Болтон спешит ко мне, оставив жену и гостей.
«Он не посмеет не прийти!» — подумала я.
А Уилл все продолжал что-то говорить. Вот только я совсем не слушала своего спутника, погрузившись в собственные мысли, не давая себе отчета в том, что поступаю глупо, но сердце молило о встрече с любимым и сладко сжималось в предчувствии.
Особняк отца расположился в центре красивой дубовой рощи. Огромные великаны распростерли свои пышные кроны-шатры, бросая тени на посыпанные гравием дорожки и белоснежную беседку, в которой Одри так нравилось проводить время за чтением. Мы проходили мимо беседки, и я невольно оглянулась на нее, вспомнив, как любила сидеть на скамеечке, поджав ноги к груди, пока Одри читала мне сказки. Как давно это было, и сколько воды с тех пор утекло. Мы изменились, выросли. Две малышки стали настоящими леди. Я не могу сказать, что люблю сестру. Нет, Одри всегда пыталась, будучи на три года старше, заменить мне мать. Получалось у нее это скверно, хотя, признаю, она старалась. Я всегда была сорванцом, и, глядя на мои проделки, няньки плакали, а отец качал головой и твердил только одно: «А ведь из нее получился бы славный мальчишка!». Но получилось то, что получилось. Отец меня баловал, как всякий другой родитель балует младшего ребенка. Сперва в моей жизни появился серый пони, затем его заменил тонконогий жеребец и, пока Одри училась премудростям настоящей леди, я, в компании соседских мальчишек, носилась верхом и училась стрелять из арбалета, хотя уроков, конечно, никто не отменял. Только Одри училась с интересом, а я словно несла повинность.