Огорчившись и ужасно рассердившись сначала на саму себя, а потом и на директора, она думала только об одном: что его сюда принесло?
Добубнив под легкий шепот учащихся свой вызубренный урок, будущая учительница услышала спасительный звонок и, расстроившись окончательно, даже забыв дать задание на завтра, вылетела из класса.
Кирилл Петрович догнал ее в коридоре.
Атмосфера школьной перемены: шум, гам, топот, как в любой обычной школе, — не давала услышать директора.
— Ну, вы что, Ольга Алексеевна, приревновали меня к ребятам?
— Я? — Оля сделала вид, что не догадывается, о чем это он.
Ей показалось, что глаза Кирилла Петровича смотрели на нее с сочувствием и иронией.
Директор лицея оказался совсем не старым, как ей показалось при первом знакомстве в его кабинете, просто выглядел солидно: в костюме, с галстуком, идеально выглаженная сорочка, ботинки начищены до блеска, и сам весь из себя мужчина крупного телосложения. Волевое лицо и строгий взгляд. Таких раньше рисовали на агитационных плакатах «Ты записался в добровольцы?» или «Даешь стране угля!». Она видела в старых бабушкиных альбомах.
Суровость образа заставляла бояться.
Однако ребята вовсе не боялись, а уважали и любили его. Это Оля заметила сразу.
— Пойдемте поговорим? — стараясь перекричать гвалт, мягко предложил он практикантке.
Его лицо осветила улыбка. На таком близком расстоянии его необычное обаяние чувствовалось особенно. Именно оно располагало людей и вовсе не страшило.
Не успела Оля ответить, как у него зазвонил сотовый телефон, а на нее откуда ни возьмись набросилась подруга Лелька.
Извинившись, директор отошел в сторону.
— Все о’кей, — затараторила подружка. — Я после тебя к ребятам в класс заглядывала.
Лелька училась с ней на одном курсе и практику проходила буквально в двух шагах, в соседней школе. Не унывающая ни при каких обстоятельствах, Лелька, зная, как волнуется Оля, примчалась ее поддержать.
— Им понравилось! — перекрикивая гогот и шум перемены, почти в ухо орала она.
— Что понравилось? — Оля с недоверием посмотрела на Лельку потухшим взглядом.
— Костюмчик твой. Девчонки фасончик оценили. Небось всю Москву обегала, чтобы его найти?
— А мальчишки? — иронизируя больше над собой, чем над подругой, усмехнулась Оля.
— А мальчишки твой электронный адрес попросили, хотят по душам потолковать! Да не расстраивайся ты, все хорошо! Ну, я помчалась, а то на свой урок опоздаю. Пока. — Лелька звонко чмокнула Олю в щеку.
Этот жест, видимо, не очень-то принятый в стенах школы, удивил директора, он даже оторвался от трубки и с удивлением взглянул на подруг.
— К сожалению, я тоже должен бежать, — показывая на телефон, прервал разговор Кирилл Петрович, — но мы с вами обязательно потолкуем. Если хотите, прямо завтра.
Оля кивнула.
— Ну вот и хорошо, до завтра.
Однако, заметив ее огорченное лицо, он показал в сторону убегающей Лельки и пошутил:
— Целоваться не будем.
Как добрела до дома, Оля даже не помнила. Вовсе не собираясь завтра слушать нравоучения, будущая учительница зашвырнула в угол комнаты хорошенький дамский портфель, который так долго выбирала именно для этого случая, и, как была, прямо в одежде бухнулась на кровать.
Бабушка Татьяна, заглянув в комнату и увидев зарывшуюся в подушки внучку, подсела к ней. Обняв за плечи, она повернула ее к себе и заглянула в полные слез глаза:
— Ты что? Опять неудача?
— Ба, да все было прекрасно: и ребята замечательные, и умненькие, и уровень подготовки на высоте.
— Так в чем дело?
— Не знаю!
— В тебе?
— В нем! Все дело в нем! — в сердцах выкрикнула Оля.
— В ком — в нем?
— Ну как ты не понимаешь?! В Заломове, в этом директоре лицея! Понимаешь, он вошел под конец в класс, и весь мой урок под откос пустил.
— Как это так? — не поняла бабушка.
Строгая, прямая, всегда ухоженная, Татьяна принимала живое участие в жизни своей любимицы, опекала, не давала в обиду, когда чересчур строгие родители вмешивались в жизнь дочери. Ее советы всегда были дельными.
— Не ты ли говорила, что он самый-самый? — удивилась бабушка.
Не отвечая, Оля сделала сердитое лицо.
— Нет? Расскажи мне про него? — попросила бабушка, думая о том, как защитить внучку от монстра-директора.
— Он такой… такой… — У Оли не хватало слов.
— Злой?
Оля замотала головой.
— Надменный?
— Да нет же, бабушка, нет.
— Просто неприятный человек? — словно догадавшись, протянула бабушка и сама себе закивала головой.
— Ну что ты, ба? Он обыкновенный. Нет, совсем не обыкновенный, — сама себе возразила Оля. — Все ребята в него по уши влюблены.
Бабушка с непониманием пожала плечами:
— Как-то ты бестолково объясняешь: и не противный, и не заносчивый, и не привереда? Что-то я не понимаю, какой он?
— Какой-какой? Сама не знаю. — Оля приподнялась с подушки и села, сделав задумчивое лицо. — Я приведу тебе пример, ты поймешь сама. — Она вытерла заплаканное лицо тыльной стороной ладони. — Недавно в одной компании… в общем, мы тусовались у Лельки. Там были самые симпатичные девчонки из нашей группы: и Лелька, и Тамара…
— И ты, — убирая растрепанные светлые прядки волос с заплаканного лица внучки, улыбаясь, добавила бабушка.
— И я, — не возражая против того, что ее считают красивой, добавила Оля. — А Денис привел девицу с конкурса «Мисс Очарование». Она была очень… очень. Не то чтобы красивее наших девчонок, даже не знаю, как тебе объяснить.
— Попробуй.
— Контактной, милой, обаятельной. Она все время улыбалась, от нее словно лучики исходили… — Оля сама задумалась. — Мы на ее фоне оказались такие обыкновенные. И все мальчишки нас побросали — весь вечер только с ней да с ней. Понимаешь, о чем я?
— Так он красивый и добрый? — Наконец-то поняв, Татьяна закивала. — И все ребята только с ним да с ним?
Оля промолчала.
Татьяна, поглаживая по плечу внучку, задумалась.
— Попробуй у него поучиться. Стань такой же!
— Ага, буду на него смотреть и, как попка, повторять, — гордо тряхнув светлой головкой, скривилась Оля.
— Я не об этом. Чтобы понравиться, не стоит подражать кому бы то ни было! Никогда не появится второй Чаплин, второй Пушкин и даже второй Макаренко, хоть он и просто талантливый педагог. Попробуй понять, чем он, твой великий Заломов, смог завоевать сердца ребят: обаянием, силой характера, умом?
— Он притягивает, как маг.
Татьяна подняла брови.
— Ты должна смириться, что никогда не станешь такой же. Ты можешь быть другой, но любить тебя будут точно так же. Ты ведь этого хочешь, правда? Он тебя пригласил поговорить. Не отказывайся от такой возможности. От хорошего человека взять что-то вовсе не грех.
— Уговорила! — махнула рукой Оля.
Знала, что бабушка плохого не посоветует.
Еле дождавшись следующего дня, Ольга заявилась к директору на беседу.
— Заходите. — Увидев поджидающую под дверями кабинета практикантку, Заломов широким жестом пригласил ее войти.
И вновь, как в первый раз, перед мужчиной-«тяжеловесом», стойким непререкаемым авторитетом, Учителем с большой буквы Оля почувствовала себя маленькой и незначительной, каким-то неоперившимся птенцом. И вовсе не потому, что он вел себя как директора новомодных фирм, которых Оле неоднократно приходилось видеть в кино, показушно развалившихся в креслах навороченных кабинетов и свысока беседующих с молодыми сотрудниками или на ходу дающих указания многочисленной армии подчиненных.
Заломов был предельно скромен и прост, не выказывал перед будущей учительницей своей великости. Рассказывал о том, что любил, что ненавидел. О детях, которые были частью его жизни, о том, что он считал своим достижением и заслугой. Учитель по призванию, он гордился тем, что за годы, проведенные в школе, они из маленьких карапузов превращались в неуклюжих подростков, а позже в умных, образованных молодых людей. Он не стремился подчеркнуть ни своего явного преимущества над практиканткой, ни силы обаяния, которым он, несомненно, обладал.