— В шести отказали, в седьмом возьмут.
— Боюсь, в седьмом тоже откажут. Я тут подумала, — Маша тяжело вздохнула, погладила сына по белокурой головке, — надо планку снижать.
— Это как?
— Буду искать работу не по специальности, продавцом на рынке или уборщицей.
— С ума сошла! — ахнула баба Тоня. — Куда ж тебе в уборщицы с высшим-то образованием?! Зря, что ли, пять лет в институте корячилась?!
Маша пожала плечами. Конечно, идея пойти работать уборщицей, нравилась ей не больше, чем бабе Тоне. Конечно, у нее было высшее образование, и гонор, и чувство собственного достоинства. Но еще у нее был сын, баба Тоня и Тайсон… и она чувствовала себя ответственной за них.
— Еще месяц поищешь нормальную работу, а потом, если не найдешь, можешь уборщицей устраиваться, — прервала ее размышления баба Тоня. — Я вот тут подумала, может, мы будем нашего Тайсона напрокат сдавать? За деньги или за щеночков? Хороший бизнес получится.
Маша хотела было возразить, что не всякий согласится платить такие же большие деньги за «услуги» Тайсона, но окрыленная новой идеей баба Тоня уже вышла из кухни. Маша невесело улыбнулась, налила Ваньке молока, высыпала в миску Тая остатки собачьего корма, потянулась за туркой, но вспомнила, что кофе кончился еще вчера утром.
— Баба Тоня! — позвала она.
— Чего тебе? — послышалось из недр квартиры.
— Можно деньги тратить, которые вы с Таем заработали? Продукты на исходе.
— Да трать ты! Что я, для себя, что ли, старалась? Ваньке фруктов купи, Таю чего-нибудь вкусненького, заслужил. И кофе купи. Знаю, что ты уже весь кофе попила.
Маша снова улыбнулась, на сей раз почти счастливой улыбкой. Все-таки хорошо, что у них есть баба Тоня. Как они вообще без нее раньше жили?! Повинуясь внезапному порыву, Маша подошла к сидящей перед телевизором женщине, обняла ее, поцеловала в щеку.
— Это что еще за щенячьи нежности? — баба Тоня сердито посмотрела на нее поверх очков.
— Это я так. — Маша смутилась. — Спасибо вам.
— Спасибо на хлеб не намажешь. Бери деньги и ступай, — баба Тоня на мгновение задумалась, махнула рукой: — И чего уж там, купи-ка ты нам граммов двести шоколадных конфет. Страсть как хочется чайку с шоколадными конфетами…
Они пили чай с конфетами, когда в дверь позвонили.
— Небось Анжелка твоя, — недовольно проворчала баба Тоня.
Она невзлюбила Лику с самой первой встречи, и Маша никак не могла понять причину этой странной неприязни. «Вот не нравится мне эта Анжелка, и все тут, — упрямо повторяла баба Тоня, — не нашего она поля ягода. Ванюшку зря балует, к роскоши с младенчества приучает. Ну и что, что она его любит?! Пусть своего родит и любит!»
Объяснять, что «своего» у Лики после тех трагических родов никогда не будет, что что-то там нарушилось в ее организме, и теперь она бесплодна, не имело смысла. Баба Тоня упрямо качала головой и доводов Маши не слушала. Наверное, причина этой странной неприязни — банальная ревность, нежелание делить своего «драгоценного Ванюшку» с «какой-то там богачкой», но все равно неприятно и перед Ликой неудобно. К счастью, подруга проявляла чудеса терпимости, к «заскокам» бабы Тони относилась с пониманием, была с ней вежлива и предупредительна. Даже колкости в свой адрес выслушивала с улыбкой.
Маша немного завидовала умению Лики «держать лицо». У нее самой «держать лицо» получалось не всегда. Да что там, чаще не получалось, чем получалось. Наверное, дело тут в чувстве собственного достоинства или в чем-то еще, что дается или не дается от рождения. У Лики это «что-то» было, а сама она всякий раз срывалась на глупые бабьи слезы, теряла лицо…
— Чего сидишь? — проворчала баба Тоня. — Иди дверь открой богачке своей.
Маша бросила на нее укоризненный взгляд, встала из-за стола.
Баба Тоня оказалась права — на пороге действительно стояла Лика.
— Привет! Ничего, что так поздно? Ванюшка еще не спит? — спросила она, целуя Машу в щеку.
— Привет. Ты не поздно. Ванька еще не спит, — улыбнулась Маша.
— Ика! Ика! — Из кухни донесся радостный Ванькин визг, послышалось топанье маленьких ножек, и в прихожей появился Ванька собственной персоной.
— Ах, ты мой зайчик! — Лика подхватила малыша на руки, принялась целовать перемазанную кашей мордашку.
— Испачкаешься, — предупредила Маша.
— А, ерунда! — отмахнулась подруга. — Ну, как вы тут, мои хорошие?
— Все хорошо.
— А я с новостями! — Не спуская довольного Ваньку с рук, Лика прошла на кухню. — Здравствуйте, Антонина Артамоновна.
— Ну, здравствуй, раз пришла, — отозвалась баба Тоня.