Да кто ты такой, пятый дядюшка на киселе, чтобы лезть в мою жизнь, и что тебе надо?
Я спрашивал у братца насчет Ивана, но тот знал не больше моего.
— Нет, я не Трамп, — смуглое, морщинистое лицо пересекла лишенная юмора усмешка,как бескровная рана. — Я могу подсказать, где достать деньги. Честно заработать.
— Ну вот, а я думал, вы дадите мне ключ от квартиры, где бабки лежат…
— Егор, — он взял меня за запястье, и я ощутил, сколько силы в его пожатии: а ведь он раза в два старше меня, ему около пятидесяти, — не стоит отвергать подарки судьбы.
— Если эт штка, тоя… — я попытался сбросить его руку, но Иван держал крепко.
— Нет! — прорычал он так, что заглушил музыку, и на нас стали оглядываться.
Пьяные толстые морды, друзья и коллеги братца, наверняка только порадуются, если начнется драка.
— Нет, — повторил Иван уже спокойнее. — Это работа, опасная и сложная, не скрою. Настоящая мужская работа. Но ты же мужик, а не хлыщ вроде этих… — он повел головой. — Держи.
Он убрал руку и на скатерть передо мной легла визитка: «Иван Козырев», номер.
— Звони в любое время, — он поднялся и зашагал прочь, пружинисто и легко, точно юноша: кто же ты, и вправду такой, и какой тебе во всем этом деле интерес?
— Чтоб я сдох, — пробормотал я, убрал визитку в карман и мигом забыл о ней.
В офисе банка работали кондеи, и очень кстати, поскольку на улице царила неожиданная для мая жара, да и я кипел от гнева.
Петрович, сука жадная, на которого я работаю последние два года, не отказал мне напрямую. Нет, этот урод начал вещать, что времена тяжелые — ага, то-то он «Бентли» поменял на новенький месяц назад — что арендаторы в нашем торговом центре сплошь гады жадные, что он прямо вот весь сочувствует моей дочери, но помочь не может, даже зарплату не поднимет.
И ведь знает, что без меня ему худо придется — где он еще найдет такого сменного инженера, который все умеет, от электрики до сантехники, работает на совесть, не бухает, не ленится и не ворует?
Наорал я на него, дверью хлопнул, и черт с ним.
Никогда не умел сдерживаться, с самого детства, всегда говорил в лицо, что думаю. Иногда, и даже часто получал за это по морде, пару раз всерьез, до травмпункта и хирурга, но от принципов не отступал.
Ладно, про Петровича можно пока забыть — мне нужны деньги, чтобы спасти Сашку…
Я вытер с лица пот, взял талончик, и вскоре уже сидел в уголке, дожидаясь очереди. Вспомнил, как сам сразу после института — «экономист-финансист» в дипломе, это вам не собачья какашка — пытался работать в таком же стерильном офисе, где и воздух свежий, и тихо, но зато тоска смертная.
Не выдержал, ушел туда, где руками надо что-то делать, чинить, настраивать, собирать. Поскольку еще лет в семь обнаружил, что это мне нравится, и что получается свои машинки не только ломать, но и ремонтировать, а жили мы бедно, мать медсестрой всю жизнь, поэтому если не починишь, будешь с обломками возиться. К старшим классам так наблатыкался, что соседи начали приходить, кому стиралку к жизни вернуть, кому кран текущий заткнуть, кому розетку поменять или там кондиционер повесить.
— Номер а тридцать семь, пройдите к окошку номер четыре, — произнес неживой голос из-под потолка.
Я глубоко вздохнул, зашуршала пачка бумаги, которую я потащил из рюкзака. Понятно, что всю эту банковскую премудрость я почти забыл, но все равно подготовился — сайт банка облазил, документы собрал, от справки из отдела кадров до справки от нарколога.
— Добрый день, — сказал я грудастой барышне в окошке номер четыре.
В другой бы момент — прости Юля — я бы заулыбался и начал подкатывать, но сейчас мне не до девок, надо дочь спасать.
— Добрый день, — она улыбнулась мне с дежурным равнодушием.
— Такая ботва… хочвзять кредит… — и я пихнул ей заявку.
Барышня утянула заявку, гладкий лоб ее пересекла морщинка, в глазах отразилась задумчивость. Мне достался оценивающий взгляд, я понял, что она оценила меня целиком, от лохматой рыжей шевелюры до дешевых кроссовок, от помятого рюкзака до содержимого карманов.
— Это не ошибка? — она ткнула наманикюренным пальчиком туда, где красовалась сумма с шестью нулями.
Дело ясное, такой доходяга как я должен брать десятку на новый телефон или полтос на мелкий ремонт, а тут миллион.
— Нет, — я облизал пересохшие губы и выдал остальные документы.
Меня окатило волной холода — то ли кондиционер прибавил анти-жару, то ли глаза дамочки за стойкой окончательно заледенели. Она похрустела бумажками, проглядела все до одной, словно надеялась обнаружить справку об условно-досрочном, и сообщила со все той же улыбкой: