– Что вы имеете в виду, Владимир? Вы хотите завоевать право стать моим первым мужчиной? Только вот воевать за это право теперь не с кем… – против воли я горько вздохнула, мне вовсе не хотелось выглядеть перед ним размазнёй. – И вообще… после всего, что со мной произошло, я совсем не уверена, что хотела бы кого-то так близко подпускать к себе, позволять…
– Я понимаю, Аня, – его голос успокаивал, ласкал слух, обволакивал негой. – Произошедшее с вами ещё долго будет вспоминаться с неприятным осадком. Но… вы ведь не откажетесь со мной просто поужинать?
– Поужинать? – такой внезапный переход от обсуждения столь интимных сторон жизни к самым простым повседневным вещам удивил.
– Вы ведь голодны после целого рабочего дня? Я уже успел проголодаться. Давайте съездим в какое-нибудь приятное и вкусное место, а потом я отвезу вас домой. Ну как?
Я пожала плечами, всё ещё растерянно глядя на этого необычного человека. Он интересовал меня, определённо. И именно тем, что постоянно удивлял. Вот как теперь. Корф мимолётно улыбнулся и завёл мотор.
– Тут неподалёку есть один маленький уютный ресторанчик. Думаю, вам понравится.
Ресторан, в который мы приехали, был оформлен в стиле русского трактира – бревенчатые стены, покрытые клетчатыми ситцевыми скатертями деревянные столы и грубые на вид будто самодельные стулья, неожиданно удобные для своей массивной натуры. На каждом столе стоял блестящий самовар, правда электрический. Одетый в косоворотку, шаровары и хромовые сапоги половой с самой настоящей бородой тут же плеснул в самовар на нашем столе из огромного дубового ковша, включил агрегат в потайную розетку и установил сверху заварочный чайничек с гжельской росписью.
– Коли надобно, там и вторая розеточка имеется, гости дорогие. Напитать ваши электронные устройства пожалте, – и с поклоном удалился, положив перед нами по папке меню в необычном переплёте из двух тончайших деревяшек.
– Что вы больше любите – рыбу или мясо?
– Мне всё равно, – пожала я плечами, с интересом вертя головой. На стенах колоритного заведения тут и там были развешены охотничьи трофеи, на краю одной из балок, украшавших пространство под двухскатной крышей, устроено декоративное птичье гнездо, а из-за соседнего тёсаного бревна хитро выглядывало чучело белки. Видимо, догадавшись по моей улыбке, что я увидела рыжего зверька, Владимир указал глазами вверх:
– А на той, что над нашими головами, сидит чучело филина.
– Да, вы правы, это очень интересное место.
– Если позволите, порекомендую вам попробовать осетра в сливках.
При слове «осётр» мне мгновенно вспомнился ценник в рыбном отделе громадного супермаркета, куда я иногда заходила, чтобы купить то, что можно было найти дешевле, чем в двугорских магазинах, не радовавших ни разнообразием, ни свежестью товара. Читая по моей смущённой физиономии, как в нотной тетради, Владимир улыбнулся:
– Не думайте, пожалуйста, о цене. Не оскорбляйте вашего спутника.
– Извините. Тогда заказывайте вы, на правах постоянного посетителя. Вам виднее, что здесь лучше попробовать.
Пока мы разговаривали и ели божественно вкусные блюда, мне раз двадцать пытался позвонить Миша. Сначала я сбрасывала его звонки под весьма довольные ухмылочки Корфа, которые он безуспешно пытался скрыть, а потом просто занесла его номер в «чёрный список».
Вечер в компании приятного собеседника промелькнул незаметно. Когда мы вышли из ресторана, солнце уже склонялось к крышам окрестных многоэтажек. За несколько часов с Владимиром мы успели поболтать обо всём на свете – и о школе, и о наших родителях, и о любимых фильмах и книгах… Совершенно незаметно без всяких брудершафтов перешли на «ты». Неосознанно избегали только одной темы – наши близкие сейчас. Наверное, не только для меня отсутствие любимой мамочки рядом было огромной болью, но и для Владимира тоже. Ну конечно, ведь его родители погибли в авиакатастрофе, возвращаясь с отдыха на каких-то экзотических островах. Об этом в своё время гудело всё Двугорское.
– Аня, какие планы на завтра?
– Никаких, если честно.