– Да не ори ты! – пришлось грозным окриком привести девчонку более-менее в чувство.
– В…вы… кто?
– Хозяин этого дома. Меня зовут Владимир. А ты?
Девчонка снова упёрлась взглядом… э… в центр моего организма, попеременно то бледнея, то краснея, и молчала. Да, как-то неудобно стоять перед явно не ожидающей того барышней, когда у тебя «стоит». Потянулся было за второй подушкой, чтоб соблюсти приличия и спрятать за ней всё, что удастся, но девчонка снова заорала:
– Не приближайтесь!
– Ладно. Тогда сама кинь мне вторую подушку, я вообще-то тоже прикрыться хотел.
Швырнув мне спальную принадлежность, девчонка озадачила меня вопросом:
– Где я? Как я тут оказалась?
Она явно была перепугана до полусмерти, бледные губы тряслись, глаза уже наливались слезами. Держа перед собой подушку, пытаюсь сообразить, что же всё это значит.
– Ты в моём доме. Скорее всего, тебя привезли сюда Сергей и Алексей. На чёрном «Хаммере». Мы в пригороде Петербурга. Помнишь, как ехала сюда?
Девчонка отрицательно покачала головой. Господи, неужели она ещё и «вштыренная» была, когда ребята её… ангажировали?
– А что помнишь?
Глубоко вздохнув, девчонка медленно выдохнула, видно, пытается успокоиться. На редкость адекватное поведение для наркоманки. Да и следов употребления вроде не заметил, когда наслаждался чудными изгибами… Так, отставить, организм только-только успокаиваться стал после неудавшегося секса.
– Помню пиццерию. Вечер. Я на автобус опоздала. Ела пиццу. Двое парней подошли. Клеиться стали. Отшила. Встала, чтобы уйти. Голова закружилась, в глазах потемнело. И всё.
Она подняла на меня глаза и вдруг встрепенулась:
– Говорите, меня на «Хаммере» привезли?! Они мне внедорожник чёрный показывали! Он рядом стоял. Я отвернулась, посмотрела на машину, потом свой чай допила и пошла. Чай… он почему-то на дне кружки горьким оказался…
Писарь, твою ж дивизию! Опять твои лекарственные штучки! Вся компания до сих пор с диким хохотом вспоминает, как совладелец фармакологического заводика в отместку получившей отставку подружке Алекса, которая довольно пренебрежительно и оскорбительно осадила его заходы на предмет «а не замутить ли нам, Оленька, совместный роман», подсыпал на каком-то благотворительном мероприятии ей в бокал с шампанским хитрую смесь возбудителя со слабительным. Я взял с комода телефон, нашёл общую фотку всей дурной банды.
– Среди этих людей есть те, которые подошли к тебе в пиццерии?
Внимательно рассмотрев кадр, девчонка кивнула:
– Да, они оба здесь.
Ещё раз посмотрев на экран, смертельно побледнела:
– Миша… Это же Миша, да? Репнин?
– Ты знаешь Мишку?
Она снова кивнула, едва не плача.
– Это… мой жених.
Да твою же мать вас, козлы! Это ж надо было притащить сюда именно ту девчонку, с которой сейчас у Мишастого замут! Писарь, Шубин, как только я доберусь до ваших шкур, вам просто не жить! Сходить Писаря придушить сразу, что ли? Отвести душу? Вы, гады такие, снова нас с Мишкой сейчас лбами столкнули! Мало нашей дружбе было того, что я по пьяни с Лизаветой переспал, на которую Репнин имел грандиозные планы, так теперь снова, не прошло и года?! Хотя… мы же и не сделали ничего, так, прелюдии сплошные… Невинность Мишкиной невесты в полной целости и сохранности… Что?! А ёж же вашу медь! Это что же получается? Что у них с невестой ещё ничего ни-ни, а я уже во всей красе имел честь лицезреть и даже потрогать и поцеловать то, до чего Мишка, наверняка, не успел даже одним глазком добраться? Капе-е-ец… Опять я у друга поперёк пути встал. Да что ж такое «не везёт» и как с ним бороться, а?!
– Значит, Михаил Репнин ваш жених? – перешёл я снова на уважительное обращение к своей «гостье поневоле». – Да уж, ситуация принимает очень сложный оборот. Мы с Мишей лучшие друзья. В прошлом был случай, когда я невольно отбил у него девушку. Просто не знал, что он к ней неравнодушен. И вот опять так получается, что его девушка в моей постели.
Голубоглазая сильфида подняла на меня полные ужаса глазищи:
– Вы меня… пока я была без сознания?..
– Нет, нет! У нас ничего не было! Успокойтесь, пожалуйста… – выжидательно гляжу на барышню, чтобы узнать её имя.