Такая категория есть гамма. Это именно есть ряд высот, замкнутый определенными началом и концом, совпадающими в этой своей функции ограничивания и замыкания. Придя от начала гаммы к концу, мы как бы описали круг, и, как в круге, можем тут двигаться и покоиться одновременно. Это и значит, что гамма предполагает понятия покоя и движения. Но это не просто покой и движение. Просто покой и движение дали бы нам ритм, или ритмическую фигуру. А тут именно не сами но себе покой и движение, но то, как отражены они в инобытийной сфере. Поэтому в гамме мы интересуемся не ритмом, но самими высотностями. Гамма есть мелодия минус ритм.
Однако гамма в этом смысле есть категория слишком широкая и неопределенная; и в виду разнообразия реально наличных в музыке гамм, будет хорошо, если мы попытаемся вскрыть самую структуру этой категории.
Как это сделать?
Мы уже знаем, что всякая структура предполагает пять моментов эйдоса, ибо всякая структура и есть эйдос. Значит, гамма должна быть единичностью подвижного покоя самотождественного различия. В этом своем качестве она делается чем-то гораздо более определенным, а именно тональностью. И диалектически выводится она так.
Число, эйдос есть различие: мы берем, напр., do, re. Оно есть тождество: этот интервал мы должны повторить, чтобы выразить тождество получающихся двух интервалов, – do, re, mi.
Число есть движение: мы должны сделать как бы поворот в этом однообразном сочетании двух интервалов, чтобы показать самую динамику их построения, и так как нагромождение целых тонов нисколько не выявило бы движения, то только часть тона может указать на то, что произошло в различающихся моментах некое движение и некий сдвиг; получается тетрахорд do – re – mi – fa.
Но число есть покой: возбужденное движение успокаивается, и тетрахорд, повторяясь, возвращается назад, подобно кругу, который был описан сначала в виде полукруга, а потом – путем поступательного, но в то же время и обратного движения – достиг формы полного круга. Таким образом, гамма, и как ее основа, тональность, есть отраженность эйдоса, т.е. числа в алогической стихии вне-числового становления числа.
e) Наконец, особая музыкальная категория происходит от применения в изучаемой сфере момента единичности.
В алогическом, вне-числовом становлении числа мы фиксируем одну определенную точку. Она не есть просто тон, потому что последний есть результат положения самого числа, а не его алогического становления. Это не есть и высота тона, – по той причине, что высота предполагает прежде всего категорию различия, а потом уже единичности. Но это не есть и тембр, потому что последний предполагает вещную окачествованность, напр., окрашенность тона. Надо в этом алогическом становлении найти точку, которая бы предшествовала тембру так же, как метрический акцент предшествует тону.
Это есть именно определенный тон, или звук, т.е. та совокупность «основного тона» с «обертонами», которая и есть реально слышимый звук. Это – высотно сформированный тон.
Таким образом, третье диалектическое начало дает – категорию темпа (или агогического акцента) как свой спецификум в музыке и, кроме того, отражая второе начало, т.е. производя в собственных пределах те или иные алогические в отношении к последнему изменения, дает категории высоты, тональности и полного (определенного) тона.
· Высота есть звуковая заполненность гармонии;
· тональность есть звуковая заполненность мелодии;
· полный (определенный) тон есть звуковая заполненность чистого тона вообще.
Темп (агогический акцент) есть выражение чистого числа в аспекте его вне-числового, алогического становления.