Музыка как предмет логики

· b) [Но если это так, то], во вторых, следует задать вопрос: что же, сама-то аффекция и мысль души есть нечто единое или многое?

·· 1. Всякий раз, как мы говорим, что это не есть единое, – единство это [или, вернее, мысль о нем] мы получаем не из самой вещи, потому что мы [тут как раз] говорим, что в [вещах и, стало быть, в] ней нет этого единства, [что оно – всецело результат аффекции].

··2. Но [это и значит, что мы уже] обладаем единством, и что в душе оно налично без индивидуально-данного единства. [Об отдельном, индивидуальном предмете говорит только аффекция; но если мы станем сравнивать аффекции между собой, то увидим, что и каждая из них едина и все они объяты одним единством, которое тем самым уже выше индивидуально-данной единичности аффекции, не говоря уже об аффицирующей вещи].

2. [Скажут]: мы обладаем единством при помощи обладания неким мышлением и неким отображением внешних [вещей], подобно тому, как [и вообще мы обладаем] мыслительным представлением (εννοημα) вещи на основании ее восприятия (εχ).

· a) Однако те, которые полагают эйдос чисел и единого в качестве одного из так называемых у этих [философов] „представлений в мысли“ (εννοηματα), [должны] утвердить и соответствующие ипостасийные аналогоны (υποστασεις), если, конечно, вообще что-нибудь из них существует в ипостасийном бытии, о чем будет с ними разговор в свое время. [Ибо не может быть только субъективно-психического акта – без осмысляющего умного эйдоса].

· b) Но [как раз этого они и] не [могут сделать], если они утверждают, что понятие [числа и единого] таково, что аффекция, или мысль, [впервые] появляется в нас как результат [аффинирования нас] со стороны вещей наподобие понятий „этого“, [или непосредственной данности] или „нечто“, [индивидуальной данности], и также „толпы“, „праздника“, „войска“, [вообще] „множества“ [и прочих совокупностей].

·· 1. [Они утверждают, что] как множество вещей есть ничто, если отделить [самые] вещи, называемые [в данном случае] многими, и как ничто есть праздник, если отделить [из этого понятия] собранных определенным образом и ликующих пред священными действиями людей, – так ничто есть и единое, если мы, называя его единым, мыслим его как только некое [неопределенное] единое, удаленное [от соприкосновения] со [всем] прочим.

·· 2. [В качестве иллюстрации не-ипостасийности] они приводят много и других подобных [понятий], каковы, напр., понятия „направо“, „сверху“ и противоположные им. [Они спрашивают]: что можно найти ипостасийного в „правом“, или в том, что одна вещь здесь, другая там стоит или сидит. И также относительно понятия „наверху“ дело обстоит, конечно, не иначе: оно есть скорее соответствующее положение и находится в определенном месте вселенной, что мы и называем „верхом“, другое [по той же причине] называется „низом“.

3. На все эти аргументы нужно прежде всего возразить, очевидно, то, что некая ипостасийность находится [также и] в каждом из высказанных понятий, [несмотря на их чувственную случайность и вещную очевидность]; только она не одинакова везде, ни в сравнении одного из них с другим, ни в сравнении всех их с единым. Однако следует войти в анализ каждого из очерченных аргументов в отдельности».