– Вий, епт… – пронеслось в голове. Изрядно шатаясь, я почувствовал облегчение, решив, что сейчас будет разбор, и мне предложат сойтись раз на раз с обидчиками, как это бывало. Все оказалось не так. Он подошел, широко жестикулируя растопыренными пальцами и повторяя громким шепотом: «Тихо, тихо, тихо!» – ударил меня лбом в нос.
Потом не помню. Пришел в себя, когда никого уже не было. Резко вставать было нельзя. Я немного полежал, потом посидел, потом поднялся и, шатаясь, поплелся домой.
Как мне рассказали позже, Женька бегала, в это время к Ришату, который жил поблизости, с целью получить решающее подкрепление. Но подкрепления не оказалось дома, а мобильных телефонов в ту далекую пору не существовало.
Это было очередное сотрясение мозга. Первое получил когда играли в «царь горы», и я ударился об лед головой, второе – когда я упал с велосипеда, потом мне «доставалось на орехи», потом я их считать перестал… Расхожее выражение: «Нашел на свою голову», – в моем случае нужно воспринимать буквально. Эта часть моего организма определенно пользовалась успехом у приключений.
Не прошло и трех дней, как я уже шел в парк вылавливать своих обидчиков. С одним из них получилось поквитаться, с другими ничего не выходило по простой причине: переловить их по одному не представлялось возможным, а соваться в те места, где они были в большой компании, было самоубийством.
Таким образом, финал истории повис в воздухе. И висел до тех пор, пока Женьке не захотелось погулять в парке снова. Отказаться от ее предложения идти в парк, означало выглядеть в своих и ее глазах трусом.
Я никогда не забуду этой сцены, как мы в задумчивости, наблюдали воодушевленный бег к нам на встречу толпы гопников человек в двадцать. Увидев нас на противоположном берегу озера, они бежали с угрожающим задором на лицах. Я пошел к ним навстречу с улыбкой и готовностью достойно погибнуть в недолгой потасовке. Может быть, за этой борзой улыбкой я прятал свой страх.
Закончив свой кросс, марафонцы равномерно рассредоточились вокруг меня. Но неожиданно, в момент, когда я искал, куда мне повернуться, чтобы за спиной никого не было, из общей массы выделился коренастый парень. По поведению окружающих я понял, что он в этой компании имеет авторитет.
– Зовут тебя как? – спросил он.
Я назвал свое имя. Он развернулся к своим и сказал:
– Кто с ним будет биться раз на раз?
Никто не вышел.
– У тебя какие к кому претензии?
– Никаких, – ответил я, не увидев среди парней тех, из-за которых завертелся весь сыр-бор.
– Я тебя с гитарой видел. Играешь?
– Да.
– Меня зовут Игорь. Какие будут проблемы здесь – мне скажи.
Через минуту в наш разговор вмешался его долговязый друг:
– Песню можешь подобрать?
Так я стал для них своим.
Друзьями мы с Игорем не стали, но приятелями, уважающими друг друга, бесспорно.
Впоследствии мне рассказывала Женька, что как-то случайно встретила Игоря. Он поздравил ее с тем, что у нее такой отчаянный парень, и «в уважуху» передал мне привет. В парк с тех пор я ходил, как к себе домой, а на женщин научился не обижаться.
4. Училище. (Em)
«Все продай, купи курай».
Настала осень. Ришат в очередной раз пропал, вместе с тренировками и баней. В колледже учиться не хотелось. Мы так же собирались в актовом зале вместо посещения лекций. Зимой я поругался с отцом и, взяв гитару, ушел из дома. Не долго думая, куда пойти, я отправился на другой конец города к своему другу Джонику.
Джоник славился своей веселостью, быстротой реакции, умением выносить ударом ноги дверь и обилием влюбленных в него девушек, несмотря на его внешний вид. На мачо Джоник был не похож. Но совершенно точно, что если бы любой заправский мачо был осведомлен о том, сколько было девушек у Джоника, то захотел бы стать Джоником. Помимо вышеперечисленных достоинств, Джоник был маленького роста, тощий, кудрявый, носил очки с толстыми линзами и умел обращаться с женщинами. Секрет его успеха был прост. Он их бил. Может быть, тогда мне следовало бы взять пару уроков его мастерства для упрощения дальнейшей жизни, но что-то меня останавливало. Возможно, недавнее комсомольское воспитание.
Потом я жил у своего приятеля по прозвищу Ленин, потом еще где-то… Бродяжничество продолжалось до тех пор, пока родители меня не выловили в актовом зале колледжа и не вернули домой.
Наконец, когда согретые первыми лучами мартовского солнца воробьи особенно громко призывали к обновлению все сущее, меня благополучно и окончательно изгнали из радиотехников, а у отца в очередной раз обновился вопрос: что со мной делать? Но поскольку человек он военный, думать долго ему было не свойственно…