— Круц. То же было всюду. Слова: Россия, Русский, Русские не существовали. Впервые я услышал это слово в названии пьесы Симонова «Русские люди» уже во время войны, когда потребовалась (и обильно!) кровь. Жжх Мысли не свои, почерпнутые из литературы, но верные и благородные. «Гений — не что иное, как редчайший и крупнейший представитель породы обыкновенных, рядовых людей времени, ее бессмертное выражение. Гений ближе к этому обыкновенному человеку, сродни ему, чем к разновидностям людей необыкновенных, составляющих толпу окололитературной богемы. Гений — это количественный полюс качественно однородного человечества. Дистанция между гением и обыкновенным человеком воображаема, вернее — ее нет. Но в эту воображаемую и несуществующую дистанцию набивается много "интересных" людей, выдумавших длинные волосы, скрипки и бархатные куртки. Они-то и есть явление посредственности. Если гений кому-то и противостоит, то не толпе, а этой среде, являющейся его непрошеной свитой». Слова Б. Пастернака”. Мысль не его, почерпнутая из культуры (Толстой, Блок), но выраженная по-своему (несколько косноязычно), в этом есть маленькое своеобразие. Важная запись В истории (во времени, в жизни) бывают короткие вспышки патетического, подъема сил нации, выплеска, порыва стихийного, но подготовленного глухими годами безвременья, нравственной духоты. С начала века такими были первые годы 1901—1905. Впрочем, подъем начался с 1895-96 годов, с Ходынки. Горький «На дне» и тут же сорняк декадентства, уход в тень Чехова. Далее — грандиозные события Революции и Гражданской войны, 1917—1919 годы. Короткий период — 1934—1936 годы до смерти Горького, и тут же падение. Однако 1934—35 годы дали возвращение многих писателей в литературу, ошельмованных ЛЕФ’ом и РАШГом и другими троцкистскими организациями, возвращение М. Нестерова, Петрова-Водкина, Палеха и других, но не всех (Булгаков, Платонов). Появление новых талантов в поэзии: ЦП. Васильев, Корнилов, Смеляков (русских!). В музыке появилось, несомненно, более очеловеченное искусство, что бы там ни говорилось. Прокофьев (которого я никогда особенно не любил, а тогда в особенности — он казался мне изжитым, устарелым) дал «Ромео и Джульетту» — яркую вещь, хорошие куски музыки в «Александре Невском» (вокальные, например, песня). Правда, все же это музыка — иллюстративная, бутафорская, изображающая чисто внешние, частные события, без духовной, внутренней силы. Стиль модерн — бессильный создать глубокий человеческий характер, заменивший 155
характер — типом, маской, куклой (типажом в кино), заменивший психологию — динамикой, размышление — действием. Пятая симфония Шостаковича, несомненно, музыкально наиболее сильная вещь этого периода, несмотря на условности языка (в сущности, музыкальный «волапюк»). Периодом духовного подъема была и война со всеми ее ужасами. Она дала прекрасные образцы творчества, из которых на первое место я ставлю «Василия Теркина» — гениальную поэму, воплотившую дух нации в роковой момент истории. Прекрасны также многие песни Войны (их десятки), которые можно слушать и теперь. И я уверен, их можно будет слушать и в будущем. Замечательны 7-я и 8-я симфонии Шостаковича — музыкальные памятники эпохи. Им созданы 5—6—7—8-я симфонии, квинтет, Трио (два лучших квартета: [ П), 2-я соната для фортепиано — бессмертные, гениальные произведения. Он слышал это время. Но война перекроила мир и родила ряд новых идей. С великим трудом пробивающееся, многолетне попранное, русское национальное сознание (заблудившаяся душа!) ищет выхода и найдет его, в этом я убежден. Хотелось бы думать, что будет так! (Поэма Блока «Двенадцать» — откровение, еще не познанное до конца.) С другой стороны, в огромную часть мира пришел Новый и страшный хозяин, владеющий горами золота и атомной бомбой. Ему стали многие служить, в том числе и художники. жжх Сложность мира — необычайна на взгляд, но не для философа. Несомненно, есть люди, которые видят мир в его простоте, ибо он прост для великого человека, видящего скрытый его механизм — то, чего не видим мы, остальные люди. Отвлекся общими рассуждениями. Следующий период «Патетики» (открытой!) был связан с эпохой 1955—1962 годов. Подъем, реабилитация, воскрешение (оттаивание) многих явлений искусства и, вообще, духовной жизни (но — не всех!). Полет в космос. Любопытен космизм двух финалов моих ораторий (видно, это было в воздухе!). Начало раскрепощения, появление нового. Но, увы, появление буйного сорняка, который скоро забил все. Другое: серьезное, может быть, великое показалось опасным, путь к Богу возбудил тревогу (получилась рифма!), тревожное состояние, а пустой сорняк направился в конце концов служить Страшному Хозяину. Вот любопытная закономерность. Но, как бы то ни было, в те годы среди множества явлений вышли наверх и очень значительные по духу, как в области литературы, так и в искусствах. Но возможно ли вернуться назад и пойти новой дорогой? Вот вопрос, для искусства — также. И для меня. В сущности, я так мыслю. Может ли музыка «вернуться»? Действенны ли средства? Большой симфонический оркестр, как 156