Это тоже был жест, но он вылился в ночь любви, сперва неуверенной и осторожной, но чем дальше, тем более и более раскованной, когда нервозность и страх отступили. В эту ночь Роберт убедил-таки себя, что он вовсе не обречен безысходно на связи с мужчинами — хотя время показало, что с этим выводом он несколько поторопился. А Энни была просто поражена тем, какой он нежный и внимательный; словно ее тело было хрупким цветком, которым он любовался и осторожно исследовал — но не сорвал и не сунул в гербарий (как Чарльз). Только потом, много позже, уже выйдя замуж за Роберта, она наконец прочувствовала в полной мере, как сильно ее оскорбил предыдущий любовник.
Но тогда она еще тосковала по Кингу — когда ее роман с Робертом только-только начался, а роман с Чарльзом еще не закончился, для нее.
Как-то вечером она занесла Чарльзу его книгу, которую он забыл у нее дома. Еще не прошло и трех месяцев с того вечера, когда они с Робертом играли «Крейцерову сонату», а она сама едва сдерживала слезы. Три недели назад была их первая ночь с Робертом. Конечно, книга была лишь предлогом. Энни пришла, чтобы расставить все точки над i. Она пришла, чтобы сказать Кингу, что он ей больше не нужен.
И все-таки под конец она оказалась в постели Кинга. Может быть, именно этого она и хотела, когда пришла к нему в тот вечер?
Он впустил ее, спросил, как она, как Роберт. Кинг мало виделся с Робертом после того, как они закончили «Паводок». Кинг не рассказывал Энни про «Паводок» и нисколечко не сомневался, что Роберт тоже ничего ей не сказал, хотя бы из тех соображений, чтобы не испортить свою репутацию в ее глазах.
Что-то в ответе Энни — когда она заговорила про Роберта — подсказало Кингу, что эти двое спят вместе. Перед глазами вновь встала та же картина, что и в тот вечер, когда они познакомились, Роберт и Энни: ее тело — уже не такое знакомое, память стирала детали, — и мужская фигура поверх него. Кингу ужасно хотелось спросить, а знает ли Роберт, как это делается, если с женщиной?
А в его, Кинга, глазах Энни вновь стала загадочной и интересной, словно окутанной флером тайны; совсем как тогда, в музее, когда он впервые увидел ее с группой школьников. От него не укрылось, что ее равнодушие к нему, ее беззаботный тон — лишь притворство. Ему доставляло особое удовольствие говорить с ней как с просто знакомой, одновременно смакуя воспоминания о ее теле — о формах, запахах, ощущениях.
Он не собирался ворошить прошлое, тему подняла Энни:
— А мы сможем забыть все, что было, и стать просто друзьями?
— Да я уже и забыл, — сказал Кинг.
Он не хотел сделать ей больно. Но его ответ очень ее обидел. Ему показалось, что она сейчас бросится вон, и он был бы не против, если бы она так и сделала. Но она не ушла.
— Мне тебя не хватает. Иногда я скучаю, — сказала она.
Энни была из тех женщин, которые пытаются залечить прежние душевные раны тем, что открываются для новых ударов. Кинг ответил, что ему тоже ее не хватает, и они сошлись на том, что им было очень неплохо вместе.
Но Энни на этом не остановилась:
— Мне было так хорошо с тобой, Чарльз. В смысле, в постели.
Эти слова были ошибкой. Если она пришла к Кингу не за тем, чтобы отправиться с ним в постель, к чему было говорить такое?
Когда она спала с Робертом в первый раз, ее поразила его осторожная, робкая нежность. Сейчас она уже засомневалась: может быть, это значит, что она ему не особенно и интересна. К тому же ей казалось, что когда Роберт спит с ней, он думает не о ней, а о ком-то еще. И ее мысли тоже начинали блуждать, она представляла себе вместо Роберта совсем других людей. Прошлой ночью, когда они с Робертом занимались любовью, она думала о Чарльзе.
А Чарльза сейчас занимал вопрос, который раньше как-то не имел для него значения: нравится ли ему Энни? Когда они спали вместе, это было не важно. Но сейчас она предлагала ему стать друзьями — а это уже совершенно другое дело, намного серьезнее. Сегодня она пришла под предлогом вернуть ему книгу, а на самом деле — чтобы вытянуть из него признание, что ему ее не хватает; не значит ли это, что ей присуща некоторая стервозность, на которую он раньше просто не обращал внимания? Ему казалось, что она с ним заигрывает — может быть, потому, что она просто не знала, как еще можно вести себя с ним. Он забеспокоился — не за себя, за Роберта. Он хоть сам понимает, во что его втягивают?