Тем не менее квиддич, как и прежде, не затянул меня. Это всего лишь игра.
Хогвартский стадион прикрыли маскирующими чарами, но к середине ноября вся школа всё равно прознала, что там строят нечто вроде лабиринта. Сам я не пытался подглядывать, мне сообщили об этом несколько моих болельщиков, включая Диаса с Россетом и Ромильду с Живоглотом. Приближающийся конкурс совсем не беспокоил меня, потому что я не мог предположить ничего опасного для себя, что не погубило бы и других двух чемпионов. Хотя, как показал случай с мадам Помфри, моя жизнь была в опасности и между турнирными заданиями - возможно, ставка делалась не на них. Я наблюдал за друзьями и знакомыми насчёт Империо, но заимперенных среди них не было.
Виктор Крум тоже не выглядел взволнованным. Насколько я успел узнать болгарина, он во всём полагался на себя и был уверен, что если хорошо постарается, то справится с любыми трудностями. Большую часть свободного от квиддича времени он проводил в хогвартской библиотеке, методично штудируя магические книги и конспектируя заинтересовавшие его места. Вокруг Крума постоянно вертелись многочисленные поклонницы, которых он отпугивал своим суровым видом, а в особо тяжёлых случаях прикидывался, что не понимает английского. Поэтому Виктор любил бывать у нас в общежитии, где ему никто не навязывался.
Не знаю, волновалась ли перед конкурсом Флёр Делакур. Когда она попадалась на глаза, она всегда выглядела равнодушной, высокомерной и отстранённой, в том числе и от своих - от Шармбатона приехали почти одни девушки, которым было не за что любить вейлу. Я вполне понимал Делакур, при её-то бешеном успехе у противоположного пола - я и сам держался примерно так же. Вокруг ледяной француженки тоже толпились поклонники, в основном грифы и барсуки. Грег после нотации Драко, похоже, одумался и перестал пускать слюни по вейле. Он по-прежнему поглядывал на равенкловский стол, но без масленой безмозглой одержимости, характерной для жертвы вейловских чар.
За три дня до конкурса я получил от Лонгботтома письмо с предложением встретиться и пообщаться. Это было кстати, в Гриффиндоре у меня не было доброжелателей, а мне хотелось узнать, как там относятся к устроенному домовиками бойкоту. Мы встретились после ужина у выхода на западную террасу.
- Поттер.
- Лонгботтом. - Невилл мешкал с продолжением, и я добавил: - Как дела?
Он застенчиво улыбнулся.
- Спасибо, так себе. - Оказывается, Лонгботтом умеет шутить. Я поддержал его понимающей усмешкой. - А у тебя?
- Как обычно. Минуточку... - я стал наколдовывать привычный комплекс заклинаний защиты от слежки и подслушки. Невилл наблюдал за мной с явным одобрением. - Ну вот, теперь нас никто не увидит и не услышит. Можешь не волноваться, за тобой никто не увязался - поблизости никого нет.
- Сегодня у нас отмечают день рождения Ли Джордана, всем не до меня. - Невилл привык к общению со мной и говорил не запинаясь, хотя, как и прежде, подолгу подбирал фразы перед тем, как высказаться.
- У тебя что-то случилось? Нужна помощь?
- Нет, Поттер, это я из-за тебя. Я кое-что вчера узнал. Про ваше состязание.
Он замолчал, собираясь с духом. Я вопросительно посмотрел на него.
- В общем, Поттер... может, это нечестно, что я выдаю тебе тайну, но... я считаю, что устраивать такой конкурс тоже нечестно по отношению к тебе. Ты не можешь вызвать Патронуса и директор это знает, он мог бы предложить другой конкурс. В общем, Поттер... первым вашим испытанием будут дементоры.
Вот оно что... Про мою неспособность вызывать Патронуса знал весь Хогвартс, но никому не было известно, что дементоры не влияют на меня. Дамблдор мог бы догадаться, когда Драко свалился из-за них с метлы, но, видимо, тогда он не связал неповиновение дементоров со мной. Значит, директор надеется, что в этом конкурсе я окажусь уязвимее двух других чемпионов.
Невилл истолковал мою задумчивость по-своему.
- Может, ты успеешь найти, как с ними справиться. Артефакт какой-нибудь или что ещё...