Старшие Уизли направились в лес и скрылись за деревьями. Рональд и Гермиона, насчёт которых не поступило никаких распоряжений, оставались на месте, беспокойно переглядываясь.
— А вы чего стоите? — напустился на нас Перси.
— Ну если ты знаешь дорогу… Уэзерби… то веди, — нагло ухмыльнулся ему в лицо Драко. — Давай, начинай отправлять Поттера к его родителям, а то ему здорово не хватает повода отправить к предкам тебя.
Крауч едва заметно вздрогнул. В это время из ближайших кустов выкарабкалась домовичка и в стиле «шаг вперёд — два назад» побрела сюда. Это была та самая домовичка, которая держала на него место в министерской ложе. Она что-то жалостно бормотала себе под нос и била себя кулачками по головёнке, но упорно приближалась к хозяину.
— Винки плохой эльф, плохой, но Винки должна… — услышали мы, когда она подошла ближе. — Хозяин, Винки не имеет права, но Винки должна сказать. Так нельзя, хозяин, это против рода…
— Замолчи, дрянная домовичка! — лицо Крауча побелело от гнева, его глаза буквально полыхали бешеной яростью. — Я же сказал тебе — сидеть дома и никуда не выходить!
Винки от ужаса съёжилась в комочек, схватилась за голову и упала перед ним на колени.
— Хозяин, Винки должна… родная кровь, так нельзя с ней поступать…
— Заткнись же наконец!!! — рявкнул на неё Крауч. — Плохой эльф, ты хочешь получить одежду?!
— Нет, нет, — пробормотала она, всхлипывая и теребя в отчаянии свои уши. — Только не одежду, нет…
— Тогда немедленно возвращайся домой! Я приказываю тебе!!!
Не меняя позы, Винки аппарировала. Крауч, казалось, ослеп от ярости. Весь белый и с искажённым лицом, он был страшен. Сейчас я не рискнул бы как-либо задевать его — просто из благоразумия, чтобы не случилось ничего, о чём позже пришлось бы пожалеть.
Но это я, а не Гермиона. Несмотря на всё, что уже произошло с ней в Хогвартсе, она как-то исхитрялась оставаться той же непуганой грязнокровкой. Видимо, считала, что убеждённость в собственной правоте автоматически обеспечивает ей неуязвимость.
— Мистер Крауч, как вы можете обращаться так с домовым эльфом?! — прозвенел её возмущённый голос. — Винки — разумное существо, у неё есть гражданские права!
Крауч, словно просыпаясь, непонимающе уставился на источник шума перед собой.
— Магловка, — определил он. — Кто-нибудь, позовите обливиэйтора… или сами справитесь?
Глаза Гермионы резко расширились, её рот превратился в аккуратную букву «О», в верхней части украшенную двумя крупными резцами.
— Это ведьма, сэр, — сердито отчеканил Рональд.
— Не ведьма, а магловка с палочкой, — машинально возразил Крауч. В его отсутствующий взгляд начал возвращаться рассудок, и мне показалось, что там на мгновение промелькнул страх. Я тоже почувствовал бы себя как минимум неловко, если бы невзначай так откровенно обозначил свою позицию — что уж говорить о начальнике министерского отдела. Крауч с усилием овладел собой и хмуро уставился на эту парочку. — Почему вы еще здесь? Идите домой и дожидайтесь взрослых. А вы, Уэзерби, проводите этих, — он мотнул головой на нас.
Мы с Перси вышли краем сектора на центральную дорожку. Там я остановился.
— Уэзерби, — сказал я ледяным тоном. — Тебе направо, нам налево.
— Но мистер Крауч велел… — упрямо вскинув голову, начал Перси, но я оборвал его.
— Тебе велели проводить меня к родителям. Когда найдёшь их, тогда и приходи, а до тех пор чтобы я тебя не видел. Пошли, парни.
Не дожидаясь его ответа, мы развернулись и пошли обратно. Крауча там уже не было, Рональда с Гермионой тоже. К злоумышленнику мы безнадёжно опоздали. Даже если он не умел аппарировать, за это время он мог добежать аж до Нориджа. Тем не менее мы засветили Люмосы, углубились в лес и поискали в районе, откуда был выпущен знак. Не нашли ничего, даже отправившихся туда же Уизли.
Когда мы возвращались, Тед вдруг наклонился и стал разглядывать что-то на земле.
— Глянь-ка, сюзерен, — окликнул он меня. — Палочка.
Я поднял её, повертел в пальцах. На всякий случай проверил её буфер — разумеется, никакого Морсмодре там не было.
— Это пропажа Рональда — я помню, как она выглядит.
— Вернем?
— Еще чего… Мало того, что спасибо не скажут, так мы же и окажемся виноваты. Сам найдёт.
Я бросил палочку на прежнее место, и мы пошли дальше.
6
Происшествие на чемпионате попало во все газеты. После финального матча в лагере осталось много журналистов, поэтому колдографии знака Морсмодре, призрачно светящегося в чёрном небе над верхушками деревьев, были в каждой газете. Обошлось без смертных случаев, зато было получено множество синяков и ушибов, неизбежных во всеобщей панике, а также перепорчено немало имущества, поломанного и подожжённого во время суматохи. Основной ущерб нанесли сами паникёры, а хулиганы ограничились публичным унижением двух десятков маглов-рабочих. Но маглы как раз были не проблемой — Обливиэйтом больше, Обливиэйтом меньше…
Кто подал ирландским фанатам идею нарядиться Пожирателями, выяснить не удалось. Среди пойманных нарушителей порядка не оказалось ни одного с меткой, поэтому их заставили выплатить штраф и отпустили. В Министерство посыпалась масса жалоб на плохую охрану чемпионата и требований компенсировать ущерб, но претензии были, образно выражаясь, посланы к Вольдеморту. Как рассказал вернувшийся из Министерства Малфой, жалобщикам ответили стандартной вежливо-обтекаемой отпиской, общий смысл которой сводился к «сами хулиганили — сами и расхлёбывайте».
За день до отъезда мы побывали в Косом переулке и обновили хогвартский гардероб. Мистер Джонс — только мне было известно, кто он такой, а остальные парни по-прежнему знали его как Джонса — как и в прошлом году, свозил Диаса в приют, где получил для него разрешение на посещение Хогсмида, а заодно отдал приюту нашу летнюю одежду. Эрни всё равно видели в нашей компании на чемпионате, поэтому на вокзал он отправлялся с нами. Сейчас Дамблдор был слишком занят своими должностными неприятностями, чтобы копаться в подноготной какого-то сироты, но тем не менее я поднатаскал Эрни в окклюменции, проинструктировал его и напомнил, чтобы при нём всегда были зеркальные очки на случай внезапного вызова в директорский кабинет.
Первое сентября выдалось ненастным, нам пришлось надеть осенние мантии и водоотталкивающие амулеты. На платформу мы прибыли рано, за час до отъезда. Нужно было занять два соседних купе, потому что одного не хватало — мы шестеро, Диана, Милли, Астория с подружками, а где Астория, там и Дафна, а где Дафна, там и Панси с Блейзом, а там, глядишь, и ещё кто-нибудь присоединится. Поставив сумки на сиденья, мы вышли из вагона встречать наших слизеринок.
Но первыми подошли не они, а Россет, приехавший к поезду заблаговременно. Он шёл по платформе один, без родителей-маглов, которые не могли пройти на платформу, и тащил за собой чемодан на ручной двухколёсной тележке. Не заметив своего друга, он коротко поздоровался с нами на ходу, как с малознакомыми людьми. Эрни уже собрался окликнуть приятеля, как тот вдруг узнал его.
— Эрни? — он остановился и во все глаза уставился на Диаса, в одежде и выражении лица которого ничего не осталось от затравленного приютского ребёнка.
— Привет, Дирк, — улыбнулся тот.
Наши мгновенно обменялись взглядами наподобие «он что, с нами?» «похоже, да» «а куда деваться, если он нужен одному из нас». По лицу Теда пролетело мимолётное облачко недовольства — делиться мной он по-прежнему не хотел и не собирался ни с к кем. Эрни обернулся ко мне и спросил:
— Дирк поедет с нами?
— Если он не против, — ответил я, и они потащили чемодан Россета в купе.
— Крэбб, — кивнул им вслед Драко, увидев, как они силятся поднять тележку с чемоданом в вагон. Он уже прекрасно разбирался, что лучше поручать жёсткому и опасному Грегу, а что — добродушному Винсу.
Тот пошёл помогать. Вскоре они вернулись и сказали, что на всякий случай заняли ещё одно купе. На перроне стало многолюднее, мимо нас то и дело проходили ученики всех возрастов, одни или с родителями.
Прибытие Дианы я заметил сначала по реакции Теда — вспышку его ослепительной радости не смогла погасить даже моя безэмоциональность. Несмотря на то, что летом Нотт в перерывах между поездками навещал свою леди у родителей, а в поездках постоянно переговаривался с ней через парные зеркала, которые я подарил ему на прошлый день рождения, он скучал по ней. Диана шла по перрону от аппарационной площадки, лёгонькая и стройная, и счастливо улыбалась издали одному из нас. Её провожали мать и отец, несший её безразмерную сумку с вещами. А пожалуй, за лето она похорошела…