Драко полностью разделил возмущение Крума, вместе с ним заклеймил Дамблдора как «бессовестного болтуна, который не отвечает за свои обещания» и наконец сказал, что посмотрит, что тут можно сделать. Виктор, конечно, не поверил, что какой-то малолетка может чем-то ему помочь, но поблагодарил Малфоя. Сразу после ужина тот понёсся отправлять письмо отцу, а меня перехватил младшекурсник и сказал, что мадам Помфри срочно требует меня в больничку на чемпионский медосмотр.
Я не нуждался в обследовании, потому что у Малфоев за нашим здоровьем следили, но через это надо было пройти. Для больнички в Хогвартсе было выделено крыло, которое обычно бывало безлюдным — зря там никто не слонялся, а в качестве пациентов туда попадали редко. Неудивительно, что мадам Помфри умирала там со скуки и словно клещами вцеплялась в каждого пострадавшего. Вот и сейчас я шёл туда по пустынному коридору и пользовался минутами уединения, чтобы обдумать происходящее со мной.
Почему меня стало задевать то, что прежде никогда не задевало? Как получилось, что чужие слова смогли лишить мой разум ясности и вызвать у меня опрометчивые действия? Считать до десяти мне помогло, я не сорвался на Скитер, но она заметила моё состояние и ужаснулась. Нам обоим повезло, что ярость захлёстывала меня медленно и я успел вспомнить о самоконтроле. А если бы не успел?
Нет, так нельзя. Сдерживаться бесполезно — когда-нибудь всё равно опоздаешь или не сумеешь сдержаться. Нужно вернуть прежнее уравновешенное состояние, которое позволяло мне спокойно выслушивать любые слова. Но как?
Если рассуждать логически, у меня появилась некая прежде не испытываемая категория эмоций, которая превращает человека в безмозглое животное или несдержанного дикаря и которой, как я часто наблюдал, подвержены другие. Но даже если это норма, а я — исключение, так ли уж хороша эта норма? Эмоции есть и у животных. Если они доминируют над разумом человека, этот человек недалеко ушёл от животного. Выяснять отношения рукоприкладством — звериная реакция, а я — разумное существо. Мне не пристало уподобляться зверю.
Сформулировав эти слова, я ощутил, как меня обволакивает спокойствие. Оказывается, я был не в равновесии и осознал это только сейчас, когда меня отпустило. Диагноз был верен, во мне пробудилось нечто звериное, и чтобы справиться с ним, понадобилась ключевая фраза.
Я не животное и не дикарь. Я разумнее.
К медпункту я подошёл, полностью восстановив привычную уравновешенность, хотя она неуловимо отличалась от прежней — была как бы живее, теплее. Я бывал здесь прежде, поэтому не блуждал по палатам, а сразу нашёл приёмную. Мадам Помфри ждала меня там, я поздоровался и шагнул внутрь. Вошёл и замер у двери, повинуясь голосу встрепенувшейся интуиции.
В подобных случаях я своей интуиции доверяю. У меня она никогда не бывает продуктом мнительности или дурного настроения. Если она оживает, значит, обнаружилось нечто подозрительное, но пока еще не осознанное. Значит, необходимо выявить, о чём она шепчет.
В следующее мгновение моя интуиция взревела сиреной, предупреждая об опасности. Но ничего опасного я не замечал — стол колдомедика, за которым сидела мадам Помфри, у противоположной стены топчан для осмотра пациентов, по стенам — шкафы и полки с зельями, медицинскими приспособлениями и диагностическими артефактами. Никого постороннего, ничего особенного — все как обычно. Так в чём же дело?
Я топтался у двери, и мадам Помфри нетерпеливо сказала:
— Что же ты стоишь, Гарри? Проходи. — Она знала всех учеников в лицо и звала всех их по имени.
— Да, мадам Помфри, — я сделал вперёд шаг, другой, передвинув руку так, чтобы мгновенно достать палочку. Интуиция надрывно голосила. Отказаться от медосмотра и уйти, ни в чём не разобравшись? Это не выход.
— Садись, Гарри, сюда, — она указала на кресло пацента перед своим столом.
Я подошёл и сел. Ничего не случилось. Мадам Помфри встала и взяла с полки диагностический артефакт.
— Мадам Помфри, я совершенно в порядке. Перед Хогвартсом меня проверял личный врач Малфоев. Может, вы просто подпишете осмотр, а?
— Гарри, не шевелись, это недолго.
Чтобы мадам Помфри, и отказалась от проверки? Быть такого не могло, но я должен был попытаться. Она направила на меня артефакт, и я замер в полной готовности к любым неожиданностям, надеясь, что успею защититься.
Но опять ничего не случилось. Мадам Помфри проверила меня артефактом и убрала его на место.
— Да, Гарри, ты здоров, но ты выглядишь слишком утомлённым.
Я не чувствовал себя утомлённым, но артефакту виднее. В горячке последних дней я мог и не заметить переутомления. Мадам Помфри вынула из кармана пузырёк с зельем и протянула мне.
— Вот, выпей, тебе поможет.
Интуиция зашлась воплем, и я наконец заметил несоответствие. Пузырёк был заготовлен заранее, еще до диагностики.
— Но… мадам Помфри… я не настолько утомлён, чтобы пить укрепляющие. Давайте, я сегодня лягу спать пораньше и отосплюсь.
— Гарри, выпей это, — настойчиво сказала она. Я принял пузырёк.
— Мадам Помфри, может, тогда я возьму это с собой и выпью перед сном? Я только что с ужина и переел там, сейчас в меня ничего не влезет.
— Нет, Гарри, ты должен выпить это при мне. Соберись с духом и выпей.
Она неотрывно смотрела на меня, но не строгим, а каким-то жадным и пустым взглядом. До моего сознания дошло, что именно это и отловила в ней с порога моя интуиция. Я отвернул крышку пузырька и осторожно понюхал горлышко.
— Гарри, пей!
— Сейчас, мадам Помфри… — я узнал запах. В этой жизни я сталкивался с ним впервые, но по прошлой он был знаком мне. Это был очень редкий и дорогой яд, убивающий в течение двух-трёх минут. Противоядие от него существовало, если принять заранее, но от уже выпитого яда не спасало ничто. Попросту не успевало.
Откуда у колдомедички такой яд? Зачем ей понадобилось травить меня?
Мадам Помфри не сводила с меня глаз, и я скользнул в её сознание. Если она что-то задумала, сейчас это у неё на поверхности и легко отыщется. Но там не оказалось ничего, кроме нетерпеливого ожидания, когда же наконец я сделаю то, что требуется.
Грюм преподавал не для легилиментов, он не говорил нам этого. Но мне был известен этот признак пребывания человека под Империо, которое вместе с личностью подавляло и её воспоминания. Я завернул пробку на пузырьке, чтобы освободить левую руку.
— Гарри, не увиливай! Ты должен это выпить!
— Инкарцеро, — что за жизнь, скоро это заклинание станет мне привычнее Левиозы. Мадам Помфри потеряла равновесие и неловко упала, но не заметила этого. Она смотрела на меня с пола тем же жадным и пустым взглядом.
— Гарри, выпей, ты должен выпить, — повторила она как заведённая.
Переложив пузырёк в левую руку, я достал палочку. Чтобы заставить колдомедичку травить ребёнка, нужно очень мощное внушение.
— Фините Империо, — произнёс я, направив палочку ей в лоб.
Лицо мадам Помфри на мгновение стало отрешённым, затем исказилось от ужаса и отчаяния.
— Не пей этого! — торопливо вскрикнула она.
— Я и не пью, — я показал колдомедичке закупоренный пузырёк. Она всхлипнула и тихо, безнадёжно заплакала. — Откуда у вас это?
— Н-не знаю… — пробормотала она сквозь плач. — Это уже было у меня, и я всё время помнила, что должна… — её полное тело затряслось от рыданий.
Значит, к ней применили не только Империо, но и Обливиэйт.
— Когда это с вами случилось?
— Не помню точно… недавно…
— Ну вы знаете, что с этим нужно сразу в аврорат. Позовёте меня, когда понадоблюсь.
Поставив пузырёк с ядом на стол, я снял Инкарцеро с мадам Помфри. Она продолжала тихо плакать, лёжа на полу, и я передумал уходить. Было нечто неправильное в том, чтобы оставлять её одну в таком состоянии рядом с такой отравой.
— Вставайте, мадам Помфри. — Я помог ей подняться и сесть в кресло. — Успокойтесь, вы ничем не виноваты. — Она безнадёжно глядела перед собой, и я чуть-чуть надавил ментально, чтобы мои слова пробились через её потрясение. — Мадам Помфри, без вашей помощи в этом никто не разберётся и злоумышленника не поймают. И тогда мало ли что ещё может случиться.
Её взгляд прояснился, она кивнула.