Допросить Лонгботтома не дала мадам Помфри, на попечении которой он находился до сих пор. После долгих препирательств с колдомедичкой авроры всё-таки добились получения копии воспоминаний Невилла. Все, кого это касалось, уже просмотрели её, а теперь опекун принёс её мне. Таким образом я получил возможность увидеть возрождение Вольдеморта, можно сказать, из первых рук.
Для просмотра воспоминаний Лонгботтома мы ходили в крыло трансфигурации к Ранкорну. Малфой согласился, что мы видели ритуал воплощения гомункула, но сказал, что это знание принадлежит к запретным и что он не может сослаться на него после того, как с трудом восстановил свою репутацию в Министерстве. Мне он посоветовал тоже не выставлять подобные знания напоказ. Никто из авроров никогда не осквернялся ими, ритуал они не узнали и всерьёз считали, что это возродился настоящий Вольдеморт. Фадж, которому доложили о результатах расследования, объявил эти сведения секретными и не подлежащими распространению.
Ритуал действительно был проведён на пентаграмме, что не могло не отразиться на качестве гомункула. Как именно, трудно было сказать из-за полного отсутствия практики. Несмотря на маски и балахоны, Малфой узнал кое-кого из собравшихся там Пожирателей — впрочем, аврорату он о них умолчал, как молчал о них и до этого происшествия. Мне он сказал, что все они принадлежат к группировке Селвина, сторонника экстремизма и жёстких методов, и что для них Вольдеморт и прежде был только поводом. Мы сошлись в том, что ловушка, погубившая Уизли, была поставлена на меня и что мне в этом действе отводилась громкая смерть от руки возродившегося Тёмного Лорда, а Лонгботтому — героическое спасение с моим телом, но из-за вмешательства Уизли и страусиной позиции Фаджа сценарий пошёл не по плану.
Мне вспомнились слова Бэйна о том, что судьба сама хранит своих избранных. Неужели так оно и есть?
— Гарри, ты всё еще в опасности, — сказал Малфой, когда мы закончили с обсуждением. — От экзаменов тебя освободили, тебе незачем оставаться в Хогвартсе до конца учебного года.
— У меня здесь останутся друзья, — напомнил я. — Если я окажусь недоступен для злоумышленников, те могут заняться ими.
Возражать опекун не стал. Видимо, вспомнил о своём сыне.
— Судебный процесс отвлёк бы их от тебя, — сказал он вместо этого. — Почему мы тянем?
— Мне нужно разобраться с некоей вещью, наличие которой на той стороне сильно осложнит наши действия.
Малфой признавал слабость своей окклюментной защиты и потому не стал настаивать на уточнении. Только кивком подтвердил, что принимает моё объяснение.
— Как скоро ты разберешься с ней?
— Как повезёт, — честно ответил я. — Начало августа — крайний срок, если не успею, придётся начинать без неё. Но попытаться необходимо.
— Я могу чем-то помочь?
— Забирайте меня домой на выходные. И помогите с аппарацией, если понадобится.
— Сделаю. Что-нибудь ещё?
— Ещё я хочу обрадовать вас, что теперь у вас одной проблемой меньше. Жену я сам нашёл. Это мисс Ромильда Вейн, что делать дальше, вы знаете.
— Мисс Вейн? — Малфой оживился. — Не худший вариант, учитывая, что ты всё равно настоишь на своём. Вдобавок сейчас мне нечего предложить тебе — в Британии нет подходящих свободных девочек. С весны я начал искать тебе пару за границей, но ответов пока не получил. Значит, мисс Вейн… — в его отстранённом взгляде появилось хорошо знакомое мне оценивающее выражение. — Да, вариант не идеальный, но и не самый худший… Я завтра же свяжусь с мистером Вейном.
Я не стал говорить, что согласие невесты у меня уже есть. Пусть всё идет в установленном порядке.
Когда мы расстались, я ещё раз прокрутил в уме происшедшее со мной в течение учебного года. Сначала меня попытались втянуть в турнир. Когда это случилось, стали пытаться устроить мне несчастный случай во время прохождения конкурса — добротный публичный несчастный случай, при виде которого ни у кого не осталось бы сомнений, что всё произошло само собой. Все три покушения на конкурсах соответствовали стилю Дамблдора, по которому всё происходит само собой и невзначай.
Но одно покушение, самое первое, выбивалось из общей схемы. Во первых, оно кидало тень на школу и её сотрудников, что уже ставило причастность директора под вопрос. Во-вторых, подобные случаи не повторялись после того, как школу наводнили авроры. Проживающий в Хогвартсе сумел бы обойти охрану, скорее всего это был кто-то извне. В день, когда мадам Помфри попала под Империо, в Хогвартсе было немало посторонних — министерские, кое-кто из журналистов, кандидаты в команду обслуживания турнира — так что выбор был достаточным. Моей смерти желал кто-то ещё — и я понятия не имел, кто это был.
Вернувшись в комнату, я обнаружил записку от Джастина Финч-Флетчли, в которой он напоминал об уговоре встретиться после турнира. Я отправил ему записку с Фиби для передачи в руки, где указал привычное время и место завтрашней встречи — кстати, пора менять привычки, мало ли что.
Слизеринцы не болтливы, но вся школа уже знала до мельчайших подробностей, что произошло в лабиринте у чаши. Похоже, не обошлось без Делакур. Знал всё и Джастин, когда пришёл на встречу. Когда мы приветствовали друг друга и я наложил защиту от подслушивания, начал он именно с этого.
— У нас на факультете все разговоры только о последнем туре, — сказал он. — Говорят разное, у нас многие надеялись на твой выигрыш, но считали, что Крум сильнее. А я прикинул и понял, что расчёт был на то, что выиграешь ты.
— Если бы Уизли не вмешался, я мог бы оказаться на его месте, — не стал отрицать я.
— Я не думал, Поттер, что всё на самом деле так серьёзно. Думал, ты набиваешь себе цену, — видно, в моём взгляде так явно отразилось «зачем???», что он тут же добавил: — Извини.
— Судьба хранит своих избранных, — пробормотал я тоном мрачной шутки.
— Похоже на то, — его интонация намекала, что шутка на эту тему не отменяет точно такую же правду. — Ты подумал, чем мы можем пригодиться друг другу? Я не верю, что не подумал.
— Сначала я хотел бы услышать, что тебе от меня нужно.
— Поттер, ты и сам должен знать. Не будем брать в расчёт обочину жизни, на которой считают, что протекция — это позорно. Я вырос и воспитан там, где протекция — это нормально.
— Но ты должен понимать, что любые сферы деятельности, связанные с применением сильной магии, не устроят в первую очередь тебя?
Джастин весело улыбнулся.
— Парадокс управленческой структуры, Поттер, состоит в том, что чем выше человек на ней находится, тем меньше ему нужны узкоспециализированные навыки. Я хоть сейчас могу назвать тебе несколько ключевых сфер деятельности, в которых магия совсем не понадобится. Взять хотя бы планирование, финансы, учёт, юриспруденцию, средства массовой информации, организацию производства или администрирование на верхнем уровне…
— Ты во всём этом разбираешься?
— Это мне не чуждо и я могу быстро подтянуться в любой из этих областей. Мой старший брат как раз изучает юриспруденцию, а его лучший друг и наш троюродный брат — виконт Эйлсфорд, кстати — уже сейчас неплохо разбирается в управлении крупными структурами. Здесь крупные структуры есть?
— Одна точно есть, — признал я, несколько ошеломлённый его напором. — Это сама магическая Британия.
Финч-Флетчли засмеялся, как от хорошей шутки. Глядя на него, заухмылялся и я.
— Звучит перспективно, — одобрил он, когда мы перестали веселиться.
— Только у нас совсем другой подход к сохранению государственной и коммерческой тайны. На уровне, на который ты целишь, без него нельзя. Слово «окклюменция» тебе что-нибудь говорит?