- Думаешь, она нарочно?
- Что тебе непонятно в слове "уверен"? Когда начинается конкуренция за парня, девушки идут по головам. Знаешь поговорку "всё честно в войне и в любви"? Если за тобой вышла такая охотница, как Октавия, я уже боюсь за Ромильду.
Я не стал говорить ему, что за нашими леди присматривают хогвартские домовики. Чтобы не расслаблялись - Тед ведь им наверняка расскажет. Домовики не могут напасть на мага, это у них прописано в инстинктах, но они могут защитить девушек косвенно, поставив или убрав какую-нибудь преграду, а если сами не справятся, то меня позовут. Но наши леди были осторожны, с начала учебного года моё вмешательство на разу не потребовалось.
- Преувеличиваешь, - пробормотал я.
- Если только самую малость, сюзерен. Ты эту сторону жизни не знаешь, а я уже столько всего наслушался.
- Октавия не сможет безнаказанно навредить Ромильде. Я напомнил Митчеллу о клятве, чтобы он запретил сестре даже пытаться помешать мне, - на его вопросительный взгляд я пояснил: - Клятва о взаимном нейтралитете Греев и Поттеров.
На лице Теда промелькнуло облегчение, но мгновение спустя его брови снова сурово сошлись к переносице.
- И почему я об этом не знаю? Сюзерен, я понимаю, что у тебя имеются какие-то свои тайные дела, но такие вещи я должен знать. Они касаются не только тебя, но и всех нас. Может, нас даже больше, чем тебя.
Дальше он с инквизиторской дотошностью стал выпытывать у меня, о каких моих социальных достижениях он еще не знает. Но про Малфоев я ему уже рассказал, про условия клубного членства для некоторых он и прежде знал, а больше у меня не было никаких таких приобретений или потерь. Вроде бы. Возможно, я и сам забыл, с этими экзаменами.
Утро встретило меня горкой валентинок на тумбочке. Десятка полтора, не меньше, я смахнул их в верхний ящик. У Теда тоже лежало несколько штук, он последовал моему примеру. И вовремя - к нам явились наши леди. Мы обменялись валентинками, подарками, восторгами по поводу подарков - и расцеловались, не без этого. На завтрак шли довольные и счастливые, и даже парные сердечки на стенах и стаи купидонов в коридорах воспринимались нами одобрительно. Мы уже не дети, чтобы не понимать, что в Дне Влюблённых нет ничего плохого.
До меня стало доходить, почему Тед так усердно возится с устройством моей личной жизни. Ведь это же так здорово, когда друг рядом и тоже счастлив со своей леди.
Как и в прошлые годы, Большой зал напоминал изнутри подарочную коробку из-под леденцов, вывернутую наизнанку. С потолка, где сейчас отражалось зимнее утреннее небо, вопреки обыкновению ясное, шёл медленный бело-розовый снегопад из лепестков розы и яблони. Лепестки падали на пол, на столы, на плечи и головы учеников и, полежав с минуту, исчезали. В воздухе пахло цветами.
Лепестки порождала стационарная двухминутная трансфигурация из воздуха - если приглядеться магическим зрением, под потолком виднелась сетка работающего заклинания. Из хогвартских преподавателей такое было по мастерству только Ранкорну с Флитвиком. По залу порхали купидоны с почтовыми сумками в форме бархатного алого сердца, обшитого по окружности такой же алой атласной лентой, и выглядели они как пикси, только розовенькие. Купидоны снабжали учеников открытками, а затем разносили поздравления адресатам.
Задержавшись со взаимными поздравлениями, мы пришли на завтрак чуть ли не последними. Зал был полон, ученики оживлённо галдели и строчили открытки, чтобы отдать их зависшим в ожидании купидонам. Как только мы уселись на свои места, вся эта розовая порхающая стая встрепенулась и устремилась к нашему столу. На нас четверых просыпался град валентинок - досталось и Диане с Тедом, и Ромильде, и мне. Я ревниво подсчитывал валентинки Ромильды, она точно так же считала мои, мы вдруг встретились глазами и рассмеялись, догадавшись, что ведём себя одинаково.
Я глянул на стол перед собой и ошеломлённо замер. Весь мой столовый прибор, пока еще пустой, был погребён под горой валентинок. Их было не меньше полусотни, Локхарт сдох бы от зависти. Пока я пялился на них, сверкнула вспышка, а затем щелчок - гриффиндорский папарацци Колин Криви собирал компромат. Под моим грозным взглядом его как ветром сдуло, и он помчался фотографировать дальше. Не нужно быть пророком, но когда-нибудь он здорово нарвётся.
Мой взгляд вернулся к валентинкам. Нет, это не могло быть всерьёз. Это или сговор, или кто-то разыграл меня. Я пристально оглядел столы, чтобы распознать шутников по довольным физиономиям, и обнаружил, что на меня заинтригованно смотрит весь зал, включая преподавателей. Ладно, потом разберусь, Тед еще на втором курсе научил меня заклинанию распознавания авторства, если записка не защищена. Вынув палочку, я шевельнул ею, активируя загрузку - и горка валентинок быстрым ручейком втянулась в кольцо. Затем я отдал мысленную команду домовикам положить мне завтрак и принялся за еду, вполглаза посматривая на соседей по столу.
Слизеринцы тоже вернулись к еде. Кэс Уоррингтон, сидевший напротив за несколько мест от меня, поймал мой взгляд и весело воскликнул:
- А ты популярен, Гарри!
Весь стол дружно поддержал его смехом и шуточками. Не веселился только Драко. Кучка валентинок была и у него, не такая уж маленькая, у других и того не было, но она не шла ни в какое сравнение с моей. И, похоже, Малфой-младший окончательно встал перед фактом, что в компании со мной он был куда популярнее, чем сам по себе.
26.
К валентинкам я вернулся только на следующий вечер. День Влюблённых был праздничным, не до этого было, а после ужина у нас в общежитии состоялась ещё и гулянка. Но шутников нужно было знать поимённо, поэтому я отложил дела и взялся за проверку нарядных открыток в форме сердечек с кружевными позолоченными каёмочками.
И что же выяснилось? А не было никаких шутников. Чуть ли не каждая ученица сочла своим долгом осчастливить меня валентинкой. Про некоторых я точно знал, что у них были свои парни - значит, это было что-то вроде подношения всеобщему кумиру. Мне оставалось немного, когда вернулся Тед с газетой в руке, выходивший в гостиную.
- Ну что там у тебя? - полюбопытствовал он, кивнув на кучки валентинок передо мной.
- Вот эти надушены приворотными зельями, - я указал на дальнюю кучку, - а остальные я рассортировал по факультетам. Романтические признания и предложения, но больше просто комплименты, отметились почти все девушки Хогвартса.
- И Грейнджер? - спросил он с весёлым изумлением.
- В этих нет, думаю, что и в оставшихся не будет. Но от Панси записочка есть, хочешь глянуть?
- Зачем? Глянь лучше ты, я специально принёс.
Тед протянул мне газету, оказавшуюся вечерним номером "Ведьмолитена". На первой полосе красовалась большая цветная колдография. Анимированная. Моя.
На ней я сидел за слизеринским столом, обсыпанный бело-розовыми лепестками, и с ошалелым видом таращился на груду валентинок, похоронившую мой столовый прибор. Затем я на колдографии сдвинул брови, неспешно повернул голову на камеру и недобрым взглядом потревоженной мантикоры уставился прямо в кадр. Во взгляде отчётливо читалось: "Шевельнёшься - убью."
- Убью, - подтвердил я. - Этого Криви я убью.
- Давай не сейчас, сюзерен. Тебе еще повезло, я бы даже сказал, что совсем неплохо получилось. Все женщины Британии наверняка в восхищении.
- Я никогда не пойму их, этих женщин.
- От тебя и не требуется, оставь это мне.
- Ладно, верю на слово, но Криви нужно приструнить. Вконец обнаглел.
- Я постараюсь вразумить его. Мелкий паршивец неплохо заработал на тебе без твоего согласия. Финч-Флетчли говорил, что у маглов за такое засудят, значит, и у нас можно.
- Это вряд ли, у нас нет таких законов.
- Тогда у нас есть грубая сила, которая в своём праве как раз потому, что их нет. Получать деньги вместо неприятностей благодаря согласованию репортажей с их, хм, жертвами - уж это он должен понять, все писаки это понимают. Если получится вразумить и приручить Криви... на Скитер он, может, и не потянет, но скандальные способности у него есть. Ты посмотри на обороте, там репортаж с его колдографиями из Хогвартса.