Суббота все-таки наступила. С утра вскочил еще до звонка будильника – приснилось, что проспал, и поэтому собрался задолго до нужного часа. Сидеть дома не было сил, отвлечься на чтение новостей в выписываемой матушкой газете не получилось, по телевизору показывали одну рекламу, поэтому плюнул на все правила приличия и решил заявиться к дяде Лёне пораньше. Часа на три. В любом случае, он к этому времени должен уже проснуться.
– Славик, у тебя часы сломались? – поинтересовался дядя Лёня.
– Нет, просто…
– Свербит, – утвердительно произнес он и пропустил в дом, – тогда готовь завтрак. Где что, знаешь.
Простые действия немного успокоили. Наверное, он знал, что делает, надеюсь только, что истинная причина все же останется тайной. Не хотелось бы выяснять, насколько гомофобен уважаемый мной человек.
Старичка было решено оставить в гараже. В путь отправились на «копейке», и за руль дядя Лёня меня не пустил.
– Не то чтобы я тебе не доверяю, знаю, что хорошо водишь, но в последнее время мне так редко удается куда-то съездить, – пояснил он, – тоскую.
Теперь я его понимал. Пусть и на машине с ручным управлением, но он чувствовал себя за рулем, как рыба в воде.
– Вот кстати, раньше считалось, что наши «Жигули» или итальянские «Фиаты» поднять на два колеса невозможно. Подвеска, дескать, слишком мягкая! Никто этого не делал до нас, ни в Союзе, ни на Западе. А мы мозги напрягли, подумали и сделали! – говорил дядя Лёня по дороге.
– И как же? – мне на самом деле было интересно.
– Помудрили чуток, да давление еще в шинах подняли до шести-восьми атмосфер.
– И что, они не лопались? – скептически поинтересовался я.
– Нет, конечно. Советские выдерживали и десять. Проверено.
Про импортные спрашивать не стал – вряд ли была такая статистика в те времена, а сейчас уже все совсем другое.
На открытом стадионе у нас оказались самые элитные места – под навесом и в первом ряду. Народу было уже прилично, и люди все подходили и подходили. Я крутил головой, но ничего интересного пока не было. Даже машины, которые должны были участвовать в шоу, были отделены какой-то перегородкой. По краю поля лениво ходили стражи правопорядка, но я искренне надеялся, что их помощь сегодня не понадобится – ведь любители автошоу – это не футбольные фанаты.
Дядя Лёня тоже оглядывался с интересом, видимо, раньше выступления обставлялись как-то иначе. Спрашивать не стал, по большому счету, никакого значения это не имело. Так и просидели в молчании все тридцать минут до начала.
Первым шел уже известный мне по видеороликам и казавшийся довольно простеньким номер, когда две машины на время проходят некую полосу препятствий. Зрелищности было маловато, мастерство водителей сомнений не вызывало. От скуки спасала только музычка и бодрый голос ведущего. Он старался вызвать интерес у публики, сообщая любопытные факты из истории создания номера, рассказывал о людях, которые сейчас были за рулем, а по окончании того или иного заезда озвучивал время участников. В целом было довольно интересно.
– Ничего, не переживай, сейчас для разогрева идет что попроще, – утешил меня дядя Лёня. – На каскадеров у нас не очень-то учат. Люди приходят в команду разновозрастные. С чего-то надо начинать.
Я кивнул и уже с большим интересом смотрел на происходящее. Последняя фраза заинтересовала, и тут было над чем подумать. Шоу тем временем набирало обороты, номера усложнялись, и даже профану было ясно, что за рулем теперь сидели не ученики. Пять машин друг за другом проехали на двух колесах, из них вылезали парни, откручивали колеса, ставили их на место – народ улюлюкал и восторженно хлопал. Дядя Лёня был прав – на мониторе этот трюк смотрелся бледненько. Я постарался сделать хотя бы парочку кадров, но ракурс был неудачен – слишком близко, и поместить в кадр всех участников никак не получалось.
После небольшого перерыва, когда с поля убрали все лишнее, на него с разных сторон выехали два автомобиля. Черный и белый. Побольше и поменьше. Внезапно заиграл вальс. После тынц-тынц-попсы это было слишком неожиданно, вызвав некий диссонанс с местом и действием, но когда машины – черт побери, машины! – закружились в танце, я забыл, кто я и где я. Зрелище завораживало. Они казались парой, вышедшей на танцевальный конкурс, настолько легки и отточены были все пируэты. «Танцуйте без меня», – всплыли в памяти слова Женьки, и под ложечкой возникло сладкое томление, значит, в одной из них сидел он! Возникло иррациональное желание оказаться в одной из тех машин и исполнять этот танец с Женей. Не знаю, почему, но автомобильный вальс казался мне интимнее и откровеннее стриптиза.
На последних аккордах обе машины проехались по прямой и резко затормозили в момент, когда музыка закончилась. Как будто они поклонились зрителям, и те оценили, наградив громом аплодисментов. Я тоже не жалел ладоней, зрелище того стоило!
– Молодцы, молодцы, – одобрительно приговаривал рядом дядя Лёня, тоже усердно хлопавший.
Последним номером программы был тоже танец. Если первый завораживал неспешной медлительностью, отточенностью движений, то этот поразил совсем другим. Под быструю, немного тревожную музыку на поле выехали шесть машин. Удивительная синхронность поражала, как и филигранная точность. Сколько раз казалось, что столкновение неизбежно, но все оказывалось лишь исполнением задумки режиссера этого действа. Кем бы он ни был, но таланта ему не занимать, а тем, кто «танцует», – опыта и слаженности. Увлеченный зрелищем, я даже забыл, что хотел еще поснимать. Так и держал телефон в руке, не в силах оторваться от представления. Опомнился, только когда дядя Лёня подергал меня за рукав, а зрители начали расходиться.
– Слав, пойдем-ка с ребятками поговорим.
Дядя Лёня радостно обнимался со старыми знакомыми, они хлопали друг друга по плечам, а я чувствовал себя лишним и оглядывался в поисках знакомой фигуры. Почему-то было немного страшно, ведь тогда, на автобусной остановке мы расставались как будто навсегда.
Женя стоял один поодаль, прислонившись плечом к стене, и не сводил с меня глаз. Другого приглашения ждать не стоило, и я двинулся к нему.
– Привет, – тихо сказал он, скользя ласкающим взглядом по моему лицу.
– Жень, – сказать хотелось так много, что я запнулся, не зная с чего начать: признаваться в чувствах или проситься в команду. Гул голосов за спиной стал громче, заставив смутиться, ведь большая часть едва не вырвавшихся слов совсем не предназначалась для чужих ушей. Я начал заново: – Жень, можно пригласить тебя на танец?
– Нужно, – на его губах расцвела искренняя улыбка.