Слившись с подкреплениями из роты "браво" во главе с Мироном Дидурыком, батальон расширил периметр командного пункта для обеспечения большей безопасности. Это расширение влило в американские позиции ещё нескольких раненых американцев, некоторые из которых уже находились при смерти. В большинстве своём они получили ранения лишь несколько часов назад, ещё в ходе первого залпа. Джоэл Сагдинис вспоминает: "У нас в периметре было несколько тяжелораненых, и по страдальческим стонам становилось ясно, что нужно что-то быстро предпринять, чтобы им помочь. В периметре практически отсутствовали медицинские принадлежности, а рота "браво" прихватила с собой лишь небольшое количество медпрепаратов".
Старший уорент-офицер Хэнк Эйнсворт весь день провисел в воздухе в командирском вертолёте 2-го батальона. "Я был наверху, когда начался бой, и кружил над головой до поздней ночи. Я делил частоту с майором Фрэнком Генри. Тем же вечером он вызвал меня. Сказал, что внизу есть раненые в критическом состоянии, что если их не вытащить, они умрут. Я вызвал санитарный вертолёт: тот вылетел, сделал заход, был обстрелян и отказался приземляться".
Фрэнк Генри точно знал, что делать в такой ситуации: он приказал Хэнку Эйнсворту вызывать транспортные "Хьюи" 229-го авиабатальона, старых надёжных лошадок. Эйнсворт уведомил пилотов 229-го, что в зоне высадки "Олбани" жарко и что у 2-го батальона 7-го кавполка есть такие раненые, которые умрут, если их не эвакуировать. Говорит Эйнсворт: "Все чёртово подразделение вызвалось лететь. Я сказал, что нужно всего две машины".
Несмотря на то, что Эйнсворт запрашивал только две вертушки, в 21:50 в сорокаминутный пере-лёт к "Олбани" с "Индюшиной фермы" базы "Кэмп-Холлоуэй" стартовали четыре "слика" "Хьюи". Капитан Боб Стиннетт снова шёл ведущим, за ним следовали капитан Брюс Томас и старшие уорент-офицеры Кен Фаба и Роберт Мейсон.
Когда рейс прибыл в окрестности "Олбани", пилоты не смогли обнаружить небольшую поляну. Говорит Стиннетт: "Я держал связь с парнем на земле [капитаном Джимом Спирсом]. Он знал, что мы на подлёте. У него был фонарик, он вышел на поляну определиться, сможем ли мы его заметить. Я кружил, пока не поймал его свет. Мы развернулись на заход. С земли в нас летели трассёры. На заходе по нам открыли довольно плотный огонь уже из стрелкового оружия. Я не знал, насколько велика зона высадки, потому что её не видел. Я выстроил "птичек" в колонну по одному, одну за другой. Я сел первым, затем вторая, третья. Четвёртой машине я приказал кружить над нами, ибо места уже не оставалось".
Обычно лётчики "Хьюи" для экономии топлива сбрасывают газ, как только касаются земли. Но только не той ночью. Стиннетт вспоминает: "Что-то мне подсказывало не делать этого, мол, пусть двигатель работает на полных оборотах. Нам сообщали, что раненые ходячие. Когда же мы сели, все они оказались на носилках. Моим командиру экипажа и бортстрелку пришлось выйти и поднять сиденья, чтобы разместить носилки. И тут как раз — светопреставление. Обстрел отовсюду. Я немедленно увеличил тангаж; машина, набрав полётные обороты, подскочила в воздух сразу на тридцать футов и продолжала подниматься. Мы взлетели так быстро, что командир экипажа и бортстрелок остались на земле, а я даже не понял этого. Мы их тупо оставили. Внутри были только раненые. Вернувшись, мы насчитали в машине тридцать дырок. Этого хватило и мне, и моему "Хьюи". Три вертушки, севшие после меня, доставили медсредства и выхватили ещё несколько раненых и мой экипаж. И снова майор Фрэнк Генри сигналил фонариком".
Джоэл Сагдинис с трепетом наблюдал, как на "Олбани" храбрые авиаторы рисковали всем ради раненых. "Помню, как подумал, что это самые смелые лётчики, которых я когда-либо видел. Они были как на ладони, и я всё ждал, что их вот-вот собьют. Их направлял Фрэнк Генри. Видно было, как летят трассёры. Машины не колебались ни секунды. Сели, загрузились и в миг исчезли".
Батальонный сержант-майор Джеймс А. Скотт был среди раненых; он улетал на вертолёте чуть ли не через одиннадцать часов после получения ранения в грудь. Говорит Скотт: "Около полуночи прилетела вертушка. Погрузили восемь серьёзно раненых, меня впихнули в туда же. К тому времени я уже выглядел как некто из Аламо: по ногам течёт кровь, одежда изорвана. Мы отправились прочь, на "Холлоуэй"".
Шесть недель спустя, в начале января, сержант-майор Скотт поправлялся в армейском госпитале имени Уолтера Рида в Вашингтоне, округ Колумбия. Там ему на глаза попалась статья в номере журнала "Тайм" от 31 декабря 1965-го года, в которой цитировался санитар 2-го батальона 7-го кавалерийского полка, заявивший, что сержант-майор Скотт погиб в самом начале боя в зоне высадки "Олбани". Он тогда решил, что известия о его смерти сильно преувеличены.