счастье. «Трата сердца, нервов и лучших чувств, — писал
Лебедев в письме от 22 ноября 1937 года, – не проходит
бесполезно, а истинное счастье, по-моему, не в семье и не в
личном уюте, а в неустанном выковывании в себе тех качеств,
которые имеют и имели большие люди на нашей земле». А в
другом письме, написанном накануне Великой Отечественной
войны, Лебедев говорит матери о своѐм желании: «высушить
свою душу так, чтобы осталась в ней любовь к тебе, родине и
службе…».
Такого рода ригоризм можно встретить и у Майорова. В
стихотворении «Тебе» читаем:
И в самый крайний миг перед атакой,
самим собою жертвуя, любя,
он за четыре строчки Пастернака
в полубреду, но мог отдать тебя!
И здесь то же: сначала атака, стихи и только потом ты.
Однако не будем забывать о том, что все эти декларации
принадлежат совсем молодым людям, которые просто в силу
своего возраста склонны были схематизировать жизнь. К
счастью, высушить душу они не могли. Внутреннее богатство
личности во всей еѐ сложной противоречивости определяла их
глубинное жизнетворческое поведение. <…>
И снова, так или иначе, нам приходится приоткрывать
начальные, ивановские страницы жизни «фронтовиков», так как
именно здесь, в этом фабричном городе, скрывались многие
самые сокровенные тайны их личного существования. Для
127
Н.Майорова Иваново навсегда осталось городом первой любви,
и ему никогда не дано было забыть Московскую улицу,
связанную с этим его душевным потрясением:
Ту улицу Московской звали
Она была, пожалуй, не пряма,
Но как-то по-особому стояли
Еѐ простые, крепкие дома,
И был там дом с узорчатым карнизом.
Купалась в стѐклах окон бирюза.
Он был насквозь распахнут и пронизан
Лучами солнца, бьющими в глаза.
(«Апрель»)
Именно в Иванове (и это кажется на первый взгляд
странным) Майоров открыл «языческую» почву для своих
стихов, где человек предстаѐт вписанным в природу всеми
своими клеточками:
Лежать в траве, желтеющей у вишен,
У низких яблонь где-то у воды,
Смотреть в листву прозрачную
И слышать,
Как рядом глухо падают плоды…
(«Август»)
Своеобразным авторским комментарием к этим стихам
может служить письмо, написанное Н.Майоровым Ирине
Пташниковой в Иванове во время летних каникул 1940 года:
«…Спим с Костей (Константин Титов – земляк, ближайший
друг Н.Майорова, – Л.Т.) у него в саду под яблонями. Прежде
чем лечь, идѐм есть смородину и малину. Возвращаемся сырые
– роса. На свежем воздухе спать замечательно: смотришь в
ночное небо, протянешь руку – целая горсть холодной, влажной
листвы; кругом – ползѐт, шевелится, и кажется, что дышит
«свирепая зелень», бьющая из всех расселин и пор сухой земли.
И впрямь слышно, «как мир произрастает»! Изредка на одеяло
заползает какой-нибудь жучишко. Просыпаемся от солнца,
128
которое, проникая сквозь ветви, будит нас и заставляет
жмуриться… Вот она – жизнь. Как сказал Велимир Хлебников:
Мне мало надо:
Ковригу хлеба,
Да каплю молока,
Да это небо,
Да эти облака».
Показательны стихотворные цитаты в этом письме: кроме
Хлебникова, здесь цитируется стихотворение Э.Багрицкого
«Весна» («И вот из коряг, / Из камней, из расселин / Пошла в
наступленье / Свирепая зелень»). И здесь же автоцитата из
вышеуказанного стихотворения «Август»: «И слышу я, как мир
произрастает / Из первозданной матери – воды». В связи с этим
цитированием стоит вспомнить меткое наблюдение
Л.Аннинского о молодых поэтах предвоенной поры: «…В той
книжной сокровищнице, из которой черпали они вдохновение,
три имени овеяны особой любовью: Маяковский, Багрицкий,
Хлебников. Это значит: трибунная мощь слова, плюс его
языческая сочность, плюс его артистическая утончѐнность. То
самое сочетание напора и изящества, которое годы спустя –
целую войну спустя! – дало у их поэтических
соратников…уникальное сочетание «барокко и реализма»,
мощной символики и «грубой» реальности деталей».
К выстроенному критиком поэтическому ряду, имея в виду
именно Н.Майорова, надо бы добавить ещѐ одно имя: Павла
Васильева с его потрясающим природно-чувственным напором.
Не забудем, как однажды в полемическом запале, отвергая
обвинения в излишней натуралистичности его стихов, Майоров
воскликнул: «Я чувствую так, как чувствует здоровый человек
со всеми его инстинктами <…> Я хочу идти от природы…».