— Систеба чердого кровообращедия… это… хорошо футкциодирует…
Эх, как она «футкциодирует», эта проклятая система! Пишут тоже авторы, чтоб ни дна им, ни покрышки!
— Систеба кровообращедия футкциодирует…
Аркяша изнемог и сам уже перестал как-либо функционировать: он просто и недвижно стоял. Зоолог тогда еще раз, невесело, без всякого удовольствия, зевнул и поставил Аркяше двойку.
— Ты, пнимаешь, бессовестным образом приехал сюда грабить государство. Оно тебе каждый день выдает по триста граммов хлеба, а ты, пнимаешь, учишься тут на двойки. Вот я скажу бухгалтеру, чтобы он твою хлебную карточку задержал… Куда же ты пойдешь, когда не знаешь про систему кровообращения таракана… черного, пнимаешь… что ты собираешься делать неуч? Бессовестный ты, вот мое последнее слово тебе! — обругал он Аркяшу и зевнул еще раз — видимо, уже обличительно.
Аркяша, словно подкошенный стебель, рухнул на парту. Распластался на ней. Хлебная карточка… Чего он привязался, этот завхоз, пузо проклятое, ну чего? У Аркяши в семье восемь человек детей, а работает один Пермяков-отец, тот самый «лошадиный брач». На войну его не взяли, потому как он почти глухой; значит, льготы, полагающиеся семьям фронтовиков, на Аркяшеву семью не распространяются. Хлеба, который они берут в счет аванса из колхозных запасов, никогда не хватает — аванс этот записан у Аркяши, как у самого старшего Пермякова-сына, на последней страничке тетради по зоологии. Вот и сейчас тетрадь открыта именно на этой странице. «Взято у колхоза на еду, 1943 год», — написано наверху мелким, аккуратным почерком: Аркяша любит писать ровно и не признает никаких наклонов. Когда он пишет для себя, буковки у него выходят не больше просяных зернышек; ряды их выстраиваются по странице ровным столбиком:
12 кг рж
8 кг рж
12 кг рж
14 кг рж.
Столбик этот очень длинный… Но почему он пишет «рж», а не «ржи»? Аркяшу сразу не поймешь, он иногда какой-то скрытный бывает, замкнутый…
Система кровообращения черного таракана… Комом встала она в горле всего класса. Молчат. Ну, этот черный таракан, скотина ползучая! Что бы ему было жить без крови, ведь вон же сколько бескровных букашек, и ничего, живут, не обижаются!
Ни оха, ни вздоха. Могильная тишина в классе, застывшая, скучная. Завхоз лезет за пазуху… Долго, очень долго достает часы, достал наконец. Альтафи, наверное, прав… Но это не спасет нас от черного таракана с системой, которая как-то там функционирует. Черный таракан — как судьба. Неумолим. Кто следующий, чья очередь?..
— Исмагиль-абзый, — вскочил вдруг Альтафи, — Исмагиль-абзый, а мы же вчера ведра оставили! Там, в поле…
По классу пролетел легкий вздох — все с надеждой уставились на Альтафи. Что-то сейчас будет, должно быть… Лишь бы спастись от черного таракана!..
— Ну, ну, Хали́мов, что ты хочешь этим сказать, говори.
— Так ведь, Исмагиль-абзый, это… может, говорю, вместо урока туда пойдем, на поле, а? Оттуда картошку принесем на склад, вот и хорошо будет, а?
Век живи, мудрый малай Альтафи Халимов! Исмагиль-абзый полез за пазуху. И в этот момент хитрая, смекалистая Баязи́това насадила живца на крючок, закинутый Халимовым.
— Исма́гиль-абзый, мальчишки из нашего класса говорят: мол, хотим лопаты наточить, а то совсем затупились… Прямо как начнешь копать — так сразу мозоли…
В ту же секунду учитель зоологии куда-то исчез, и его место занял расчетливый, крепкий хозяин — класс это тотчас осознал.
— Картошку, говорите, принести? Правильно, для столовой сегодня нужна картошка. А сколько минут до конца урока? Кто умеет лопаты точить? Поднимите руки! Ладно. Сегодня после обеда всем подойти к складу.
Исмагиль-абзый, прикрыв глаза, помолчал, будто что-то высчитывал в уме, потом, просветлев, потянулся к журналу.
— Погоди, мы еще опрос присутствующих не проводили!
Он начал медленно, смакуя, произносить первую фамилию: было видно, что главное для него — протянуть время.
— Э-э… Абду́ллин… Да, Абдуллин!
— Я!
— Так, Абдуллин на месте. Отметим. Значит, на месте. Ладно, Абдуллина отметили. Так, теперь… Баязитова!
— Я!
— Ага, и Баязитова на месте. Ладно, отметим, что и она на месте. Вот, отметили. Теперь, значит… Зарифу́ллин! А? Нету, что ли?
Зазевавшийся Зарифуллин выскочил вдруг, как черт из коробочки.
— Я! Здесь!
— А, здесь? Я уже подумал, что нету. Ладно, отметим, что есть…
Нам, конечно, только того и надо: давай, Исмагиль-абзый, проверяй на здоровье! Часов ни у кого нет, но приблизительно знаем: до звонка осталось минут пятнадцать. Список длинный, во всяком случае к черному таракану возврата не будет, урра!..