А на прощанье, уже в прихожей, Аурелия вдруг сказала:
— Я даю на днях званый вечер. Приходите! Еще потолкуем. Я пришлю вам приглашение.
Марсия перешла улицу и оглянулась. Окна ярко освещены, дом живет своей жизнью. Она стояла и смотрела, пока не захлопнули ставни…
Марсия просидела возле Сандора до семи, пока у него не закончилась смена. Потом они пошли в ресторанчик, тот самый, где когда-то познакомились. Сандор вообще был там завсегдатаем: заходил каждый вечер, смотрел спортивный канал по кабельному телевидению. Лишних вопросов он не задавал — ни про то, какая муха ее укусила, ни про Аурелию Бротон, хотя последний звонок Марсии был связан именно с грядущим визитом. Сандор говорил о том, как он любит Лондон, какой это демократичный город: никому нет дела, кто ты и чем занимаешься. А еще, если у него когда-нибудь будет дом, он непременно сделает его похожим на этот ресторан. Потом он сумбурно рассказывал что-то вычитанное у Гегеля — Марсия так и не поняла, что именно вызвало у Сандора столь живой интерес. Еще он рассказывал о преступниках, которых знал лично, и как он переправлял через границу нелегальных эмигрантов.
А потом он спросил, хочет ли Марсия в этот вечер лечь с ним в постель. Причем спросил тоном, вполне допускающим и «да», и «нет». Ее же останавливало только одно: Сандор жил в реликтовом доме, который вполне мог служить музеем эпохи пятидесятых годов, и жалкому электрокаминчику с двумя спиралями было не под силу прогреть комнатенку, где застыл леденящий, загробный холод. А еще домовладелица, старая карга, повадилась к Сандору заполночь — просто входила и усаживалась в изножье кровати.
— Не беспокойся, я дал ей читать «Преступление и наказание», — засмеялся Сандор, входя в комнату вслед за Марсией.
Вокруг кровати лежали стопки книг. На спинке стула сохло нижнее белье. Вот и все пожитки Сандора.
Укладываясь ему под бок, она заметила на комоде пакет молока и буханку нарезанного ломтями белого хлеба.
— Это весь твой ужин?
— Мне достаточно хлеба с молоком. Поем и читаю, часа четыре, иногда дольше. Благодать.
— Небогатая жизнь.
— Что-что?
— Ты же не в тюрьме.
Он взглянул на нее с таким удивлением, словно ему и в голову не приходило, что он не в тюрьме и не обязан обходиться малым.
Он целовал ее, а она думала: хорошо бы пригласить его на выходные. Он такой добрый. Поиграет с Алеком. Главное — не искать в нем опору, иначе она станет чересчур требовательна. А тех, кто требует поддаться, подвинуться, измениться, он всегда бросает. Дорог он ей или не дорог, но нельзя позволить, чтобы ее бросили…
Когда все было позади, она стала одеваться, а он так и лежал, прикрыв рукою глаза. Нет, она не может остаться здесь до утра.
В ту ночь — впервые в жизни — она пожалела, что Алек не рядом, а у матери. И заснула, уткнувшись лицом в нестираное детское белье. Утром она за роман не села. Желание писать, а с ним вместе и жить было потеряно. Ну что за призрачные надежды? Почему она так уповала на Аурелию? После их встречи Марсию не покидает ощущение, будто ее обокрали. Она отдала себя без остатка и теперь пуста, а Аурелия знай себе копит. Но ей-то, Марсии, где черпать силы и смысл? Как жить дальше?
Аурелия попросила ее привести на званый вечер «настоящую» учительницу, то есть не ту, которая мнит себя писателем. Может, надо было сразу отказаться? Но ей так хотелось оставить дверь между собой и Аурелией незапертой — вдруг что-то все-таки получится? Допустим, прочитает Аурелия три новые главы и придет в полный восторг. Да и на вечер хочется попасть…
— Как встреча с миссис Бротон? — спросила мать, едва Марсия вошла в дом. — По телефону ты ничего не сказала…
— Все замечательно, просто замечательно.
— Обидчива ты стала. Опять точно подросток.
— Я не знаю, о чем рассказывать.
— Что из этого вышло? — спросила мать чуть мягче.
— Видела бы ты ее дом. Там не меньше пяти спален!
— Ты поднималась наверх?
— Ну да. И три больших помещения для приемов.
— Три? Господи, зачем такие хоромы? «Ау» кричать? Вот мы, что бы на ее месте делали?
— Устроили бы скачки.
— А еще можно…
— Мама! Какие там цветы! А народу сколько работает! Я такого в жизни не видела!
— Немудрено. А дом-то прямо на улице или в стороне стоит?
— Чуть в глубине. Но все магазины рядом. Все под рукой.
— Автобусы ходят?
— Вряд ли она ездит на автобусе.
— Да уж. Будь у меня такие возможности, я бы в жизни больше в автобус не села. А стоянка у дома есть?
— Конечно. По-моему, на две машины. Мы посидели в библиотеке, поболтали о том о сем, познакомились поближе. Она пригласила меня на званый вечер.