Работая в Америке, я однажды пролетал через Альбукерк, штат Нью-Мехико. Сам этот город закрыт для советских граждан. Неподалеку, на базе ВВС в Кэртлэнде, есть, оказывается, Национальный атомный музей. Я вижу, как Томас Пауэрс разглядывает там точную копию «Толстяка», атомной бомбы, сброшенной на Нагасаки, карикатуру па Бомбу. Вот там же корпус первой американской водородной бомбы — восьмиметровое чудище весом в тонну.
Но это археология ядерного века, первые пробы науки массового уничтожения, развивающейся быстрее любой другой науки. Теперь я вижу Томаса Пауэрса возле боеголовки типа МК-12А. Ни карикатурности, пи чудовищности. Современный дизайн: Изящное конусообразное изделие высотой всего лишь по пояс человеку, с угольно-черной закругленной полированной поверхностью. Три-четыре таких штучки войдут в багажник легковой машины типа «универсал». Ракета MX будет нести их десять. В каждой таится 23 Хиросимы.
Еще видение. Один из посвященных рассказывает Томасу Пауэрсу, как разрабатывал планы применения тактического ядерного оружия в Центральной Европе. Его задачей было сократить число жертв среди гражданского населения. Как раз в день рождения дочери, которой исполнилось четыре года, аналитику пришла в голову удачная идея: подвергать ядерным ударам железнодорожные узлы и тем самым лишить советские войска на фронте подкреплений. Разложив специальные военные карты для удобства на полу и взяв специальный компьютер, вычисляющий эффект применения ядерного оружия, он принялся за дело. Дело шло споро. Идея быстро обросла подкрепившими ее цифровыми выкладками: «всего 100 тысяч убитых», а не миллионы, как по прежним разработкам. Это спасало Америку. По расчетам, это были терпимые для противника потери, много меньше тех, что вызвали бы обмен стратегическими ядерными ударами, которые обрушились бы на американскую территорию.
В обеденный перерыв довольный собой аналитик, заехав домой, взял дочь в автоматизированный кафетерий Макдональдс, из тех, что многими сотнями усеяли американские города и дороги. Он стоял в очереди, озирая зал и обедавших людей. И вдруг ему вспомнилось — «всего 100 тысяч». В зале было всего несколько десятков, но живых, а не статистических. Хаотичные видения замелькали в его организованном мозгу, и он увидел себя среди военных карт на полу и — вдруг — свою убитую дочь и ужаснулся от того, чем зарабатывает на жизнь себе и своей семье. Потом он, разумеется, сладил со своим разгулявшимся воображением: жизнь продолжалась и вместе с пей обыкновенное безумие...
В исследовании Томаса Пауэрса больше, однако, не таких деталей, а размышлений и сравнительно-психологических наблюдений. Он сравнивает нас и американцев. Мы остаемся для него малознакомой территорией: лишь встречи в Москве и в Миннеаполисе, где в мае 1983 года проходила американо-советская конференция общественности по вопросам войны и мира. У него нет сомнений в нашем отвращении к войне и приверженности к миру. В то же время его смущает и настораживает едипстпо вашого политического мышления п взглядов па международное положение, пе- уступчивость в спорах с Иностранцами и демонстрация чувства своей правоты. Своих соотечественников он знает больше и не щадит, особенно профессионалов от Бомбы «Нас миновало самое худшее из того, что случилось в больших войнах этого столетия... Некоторым американцам так трудно разглядеть в войне что-либо, кроме романтичного времени, что 20 миллионов убитых в Советском Союзе они принимают за свидетельство того, что русские от войны стали закаленными, а не осторожными и, следовательно, не дрогнут перед риском еще одной войны. Русские, которых я встречал, по большей части были терпеливыми, осторожными, разумными, деловитыми и их нелегко было вывести из себя. Но при мысли обо всех их убитых братьях, отцах и дядьях, голодающих и замерзших детях кровь приливает у них к лицам и страсть появляется в голосах. У американцев нет такой национальной памяти...»
Многие его советские собеседники допускали, что дело Может дойти до ядерной войны, а американцы, напротив, как один, считали, что обойдется. Наблюдение представляется спорным. Его легко опровергнуть заявлениями американских официальных лиц, не только допускающих, но и проповедующих возможность ядерной войны и даже победы в ней. С другой стороны, вдумавшись, обнаруживаешь, что в этом наблюдении заложена мысль, к которой автор, не формулируя ее прямо, подводит. Те, кто сознает серьезность положения, ведут себя ответственнее и осторожнее а те, кто считает, что «обойдется», — безответственнее, бесшабашнее, опрометчивее.
Что касается автора исследования, то он преисполнен глубокого пессимизма.