Американские коллеги предполагают, что президент Рейган с первых своих дней хотел покончить с «наивными иллюзиями» разрядки. Но, во-первых, иллюзии в советско- американских отношениях изжиты с обеих сторон, и, на мой взгляд, Картер немало потрудился в этом смысле. А, во-вторых, выпады в адрес партнера, похожие на нарочитые оскорбления, никогда еще не облегчали начало и ход диалога. А ведь мы так или иначе остаемся партнерами, пусть нелегкими. Никакая нарочитая жесткость не может отменить тот факт, что мы живем на одной земле в один и тот же опасный век. Лишь безумие может отменить потребность в продолжении американо-советского диалога.
Взгляд из Москвы обнаруживает больше сходства, чем различия, между первыми днями президентства Картера и первыми днями Рейгана. Картер тоже начинал с антисоветского «крестового похода», хотя на его знамени значилось «права человека», а не борьба против «международного терроризма».
А если брать отношение к процессу ОСВ, то и тут мало нового в рейгановском «новом начале». Новый президент, как и его предшественник, начинает с перечеркивания того, что было достигнуто весьма нелегким трудом. Только Картер перечеркивал Владивостокскую, 1974 года, договоренность Брежнева — Форда (чтобы, потеряв еще два с половиной года после своего прихода в Белый дом, прийти к подписанию Договора ОСВ-2, выработанного на фундаменте этой договоренности), а Рейган как будто перечеркивает самый договор. При этом, как и Картер, он утверждает, что готов идти дальше договора, к существенному реальному сокращению стратегических вооружений. Ну что ж, Договор ОСВ-2 не решает всех проблем, но что за инстинкт разрушения руководит американским президентом, который хочет опрокинуть сложный баланс, возведенный семилетними совместными усилиями двух стран!
Может быть, больше всего нашим двум странам не хватает доверия друг к другу, а его нельзя строить на песке и всякий раз заново. Его можно строить на преемственности, на уважении и выполнении взятых обязательств. Как советский журналист, вот уже 20 лет пристально наблюдающий за политической жизнью США, я удивляюсь, почему каждый новый американский президент отрицает опыт своих предшественников.
Этими мыслями мне захотелось поделиться, прочитав Вашу редакционную статью. Остается еще большой вопрос о большой дубинке. В коротком письме не ответишь на него подробно. Но мне думается, что нынешняя американская дубинка так велика, что Тедди Рузвельт, не привыкший мыслить о немыслимом, счел бы ее более чем достаточной.
Февраль 1981 г».
ВЫЗЫВАЮЩЕЕ НАЧАЛО
Не находясь в Соединенных Штатах, трудно представить тот взрыв эмоций — и подлинных, и искусно возбуждаемых,— которым сопровождается благополучный финал истории с американскими заложниками в Иране. Она тянулась 444 дня и кончилась в тот день 20 января 1981 года, и едва ли не час, когда новый президент, Рональд Рейган, заступил на смену старому.
Но тем, кто, будучи за океаном, наблюдал финал другой, не менее известной истории, дело воображения в немалой степени облегчено. Имею в виду возвращение в феврале 1973 года американских военных летчиков, бомбивших Северный Вьетнам, сбитых в его небе, взятых в плен и целые годы проведших в плену. Я работал тогда в Вашингтоне и помню, на какие высоты сенсаций и эмоций была тогда поднята проблема военнопленных, как и сейчас проблема дипломатов, оказавшихся заложниками. Так же стали они объектом искреннего сочувствия соотечественников и расчетливой политической игры. И так же гигантская машина информации и пропаганды впала как бы в своеобразное беспамятство, забыла на время о всех других новостях, когда первая партия отпущенных из плена летчиков вылетела из Ханоя на американскую военно-воздушную базу Кларк па Филиппинах, с тем чтобы оттуда проследовать в Сан- Франциско и дальше, к родным местам.
Но абсолютных сравнений, как известно, нет. В одном случае речь шла о воздушных пиратах, вторгавшихся в чужое небо в войне, которая так и не была объявлена, а во втором — об участи дипломатов, арестованных и надолго задержанных в нарушение норм международного права. Однако уточнение это не отменяет политическую перекличку двух «хоумкаминг» — возвращений домой, в Соединенные Штаты. Пробравшись сквозь толщу эмоций, повторяю, и подлинных, и искусно возбуждаемых, видишь два похожих финала двух крупнейших внешнеполитических «начинаний» Вашингтона. Одно из них — индокитайское. Американский империализм, прикрывшись фиговым листком «приглашения» со стороны своих сайгонских марионеток, предпринял вооруженную интервенцию, с годами довел свой экспедиционный корпус во Вьетнаме до полумиллиона человек, оставил на поле боя 50 тысяч своих солдат и офицеров. А результат? Пришлось убраться восвояси. Как самую драгоценную добычу самой длительной американской войны вывезли — по соглашению с правительством ДРВ своих же собственных летчиков, попавших в плен.