Эти тонны не пустишь в пищу. Ими не удобришь землю, чтобы вырастить урожай для тех вечно голодных людей, которых сотни миллионов на планете. Это не три тонны жизни, а три тонны смерти. На каждого. Не хватит ли? Не пора ли прекратить безумие, которое в конце XX века, на вершине достижений человеческой мысли, с дьявольской гримасой перечеркивает само определение человека как «хомо сапиенс» — человека разумного?
Нет, не пора, отвечают в нынешнем Вашингтоне. Там думают о новых ракетах и ядерных боеголовках, новых стратегических бомбардировщиках и военных кораблях — и полутора триллионах долларов военных расходов на ближайшие пять лет. Там каждому хотят подбросить еще по тонне, по две тонны ТНТ.
Но дело не только в том, что Америка сама приступает к новому раунду сверхвооружения. Поездка госсекретаря Хейга в Пекин свидетельствует, что Вашингтон хотел бы вооружать и Китай, разумеется против СССР. Вашингтон выделил 3 миллиарда долларов на военную помощь генералу Зия-уль-Хаку, пакистанскому диктатору, и это тоже добавляет динамита вблизи советских границ, не говоря уже о возможном осложнении индо-пакистанских отношений. Если мы проследуем дальше, в район Юго-Западной Азии, то увидим растущие запасы американской взрывчатки в зоне Персидского залива. Там же увидим Израиль, бывшего и нынешнего террориста Бегина, который бомбит иракский атомный научно-исследовательский центр в Таммузе — с американского прямого или косвенного благословения, копя в то же время, как сообщают, свои собственные атомные бомбы. Наконец, в Западной Европе готовят площадки почти для 600 новых американских ракет.
Вряд ли в Америке найдешь много людей, которые хотят войны. Но, раскручивая маховик вооружений и отказываясь от диалога с другой стороной, дело там ведут объективно именно к войне.
Советский Союз предлагает другой путь — и своими мирными инициативами, изложенными на XXVI съезде КПСС, и недавно принятым Обращением Верховного Совета СССР к парламентам и народам мира. Обращение принято как раз в те дни, когда исполнилось 40 лет с момента нападения нацистской Германии па Советский Союз, с момента, когда начался беспримерный счет подвигов и жертв в войне, которая унесла в Советском Союзе 20 миллионов людских жизней. (К слову сказать, в 50 раз больше, чем в США.)
Память о войне вошла, можно сказать, в гены советских людей. И этот генетический код властно диктует два момента: во-первых, недопущение трагедии новой войны, во- вторых, недопущение такого положения, когда другая сторона превосходила бы Советский Союз в военном отношении, как это случилось в июне 1941 года.
Второй момент как раз и определяет советскую военную доктрину, ее оборонительный характер. Именно об этом, а не о «советской военной угрозе» идет речь. И в Обращении Верховного Совета миролюбие советских намерений подчеркнуто со всей возможной определенностью и убедительностью.
«Верховный Совет СССР торжественно заявляет: Советский Союз никому не угрожает, не стремится к конфронтации ни с одним государством на Западе или на Востоке,— говорится в Обращении.— Советский Союз не добивался и не добивается военного превосходства. Он не был и не будет инициатором новых витков гонки вооружений. Нет такого вида вооружений, который он не согласился бы ограничить, запретить на взаимной основе, по договоренности с другими государствами».
Такова советская позиция — давняя, последовательная, принципиальная. Не повышение, а понижение уровня военного противостояния. Не конфронтация, а переговоры.
«Нет сейчас иного разумного способа решать спорные проблемы, как бы остры и сложны они ни были, кроме переговоров. Ни одна имеющаяся возможность не должна быть Упущена. Время не ждет!»
И дальше: «С каждым потерянным для переговоров днем возрастает риск ядерного конфликта. Откладывается в сторону решение насущных проблем, стоящих перед каждым парадом и перед всеми народами. Время не ждет!»
Время не ждет! Время, потерянное для поисков мирных решений, служит приобретением лишь для гонки вооружений.
Июль 1981 г.
ВООРУЖЕНИЕ, А НЕ ПЕРЕГОВОРЫ
Министр обороны США Каспар Уайнбергер ставит себе в заслугу то, как быстро удалось ему «переделать» военный бюджет на финансовый 1982 год, оставшийся от администрации Картера. Всего шесть недель ушло на пересмотр — и военные расходы были увеличены почти на 40 миллиардов долларов. В устах Уайнбергера, выступающего перед разными аудиториями, эта история звучит столь же патетически, как в древнегреческой мифологии описание любого из двенадцати подвигов Геракла.