— Будешь у меня на фрегате главным канониром, — пообещал Пётр.
Команда баржи трусливо покинула судно и убежала по берегу, как метко заметил дед Шугай, очень далеко.
На барже оказались мало того, что всякая мануфактура и провиант, так ещё пара ружей с припасом и водки полведра.
Тизенгаузен закусил губу. Приз был что надо, но увести его за собой означало потерять скорость.
— Жалко, не фрегат у нас, — расстроился Оглоедов. — Сейчас бы всё забрали.
Стоявший рядом дед Шугай метко заметил, что фрегату в Волге-матушке было бы тесно.
— Петли амбарные за борт, — приказал Тизенгаузен. — Грузите ткань. Ох, сколько же её! Кто хочет, может намотать себе бархатные онучи. Хм… А не поставить ли нам алые паруса?
Дед Шугай метко заметил, что хотя тряпья красного полно, но команда устанет шить.
— Ты прав, мужественный старик! — согласился Тизенгаузен. — Что бы мы без тебя делали?
Дед Шугай объяснил, что.
Утром пиратская шняга подошла к убогому селению Малые Концы. Капитан послал Волобуева с людьми на разведку.
— Ну, ты расспроси там, — туманно объяснил он Волобуеву.
Люди ушли и пропали. Канонир Оглоедов скучал у пушчонки, дед Шугай травил морские байки, Тизенгаузен разглядывал берег в подзорную трубу.
— Сходите за ними кто-нибудь, — распорядился он.
И остатки команды затерялись среди покосившихся домишек.
Через некоторое время с берега донеслась унылая пиратская песня:
— Перепились, сволочи, — понял Тизенгаузен.
— А то из пушчонки жахнуть? — с надеждой спросил Оглоедов, сглатывая слюну. Глаза у него едва не слезились, вероятно, от сострадания к поющим. — Глядишь, прибегут. Или лучше прикажите, я за ними смотаюсь?
— Всем оставаться на борту! Стрелять не будем, припаса жалко. Подождём ещё.
Команда вернулась на борт только утром. Вид у пиратов был виноватый, дышали они в сторону.
Дед Шугай за неимением боцманской дудки обошёлся словами. Команда послушно изобразила подобие строя во фрунт. Канонир Оглоедов, справедливо полагая, что его это всё не касается, остался у пушчонки, недобро щуря левый глаз.
— Зачинщики — шаг вперёд! — приказал Тизенгаузен. — Перепорю негодяев!
Пираты дружно, как один, шагнули.
Капитан Тизенгаузен впервые в жизни опустился до непечатных выражений. Как после метко заметил дед Шугай, капитану ещё было, чему учиться, но для начала выступил он неплохо.
— …А тебя, паразита, — сказал в заключение капитан, тыча пальцем в грудь огромному рыжему Волобуеву, — я с этого дня назначаю старшим помощником!
— За что, барин?! — взмолился Волобуев.
— А вот будешь моей правой рукой. И за каждое прегрешение этих обормотов мохнорылых схлопочешь горячих!
— Может, не надо? — попросил Волобуев. — Вон же, боцман есть…
Тизенгаузен покосился на деда.
Дед Шугай сказал, что он уже стар для всего этого, а Волобуев в самый раз.
С новообретённым старпомом шняга понеслась выискивать добычу, как укушенная. Казалось, она летела быстрее ветра. Может, у Волобуева и не было таланта моряка, зато он умел убеждать.
— Что там было-то хоть, в деревне? — спросил Тизенгаузен у боцмана.
Из объяснения деда Шугая следовало, что в деревне нашлась бражка, и ничего больше интересного.
— И как пиратствовать с такой командой, а? — Пётр вздохнул.
Дед Шугай сказал, как.
Через пару часов впереди показалась такая же шняга, идущая галсами навстречу. Пётр схватил подзорную трубу. Команда приободрилась. Но Тизенгаузен увидел что-то такое, отчего сел под мачтой и загрустил.
— Отставить, — сказал он. — Разойдёмся.
Встречное судно приближалось. Вот уже стало видно, как над ним вьётся дымок самовара.
— Эй! — раздалось над Волгой-матушкой.
Тизенгаузен вобрал голову в плечи.
— Да это же Петя! Тизенгаузен! Петюнчик! Эй, на барже! Лом не проплывал?! Ха-ха-ха-ха-ха!!!
Пираты заскрипели зубами. Капитан молчал.
— Петюнчик! Ты ли это? Спускай паруса! Давай к нам чай пить! Ой, глядите! Да у него флаг пиратский! Эй, Петюня! Дружище! Гроза морей! Ха-ха-ха!!!
Тизенгаузен сидел красный, как варёный рак.