Дима удивился: ― Ну, пейзаж. Нормальный вполне.
― На холст накладываются мазки чистых красок, не смешивая их. А на расстоянии они смешиваются оптически.
― А если их уменьшить в два раза, то будет видно ещё лучше.
Ваня погрустнел: ― Это будут уже не мазки – пиксели.
― Ну, как известно, чем больше пикселей, тем чётче изображение.
Иван надулся: ― Нет уж! Цифра, это одно, а пуантилизм, другое. Здесь – искусство!
А уж когда он показал нам парочку свои абстракций, завязался горячий спор. Дмитрий принял в штыки подобное направление.
― Каждый видит то, что хочет видеть! ― горячо отстаивал Ван своё мнение. ― А ты и не хочешь видеть.
― А оно мне надо? Художник пишет картины для людей, и там ничего не надо объяснять! Ну, ты сам посуди, как может отреагировать народ на подобные почеркушки?
Ван напыжился, упёр руки в боки, сдвинул брови и прищурился: ― Между прочим, в наших музеях висят подобные картины. А на западе они вполне имеют спрос.
― Ага. Знатоки, блин, живописи.
Чтобы не подогревать спор до ссоры, Дмитрий улыбнулся: ― Ладно, замнём для ясности. Но, лично я, сторонник традиционного искусства.
Смешно, но Иван всегда до хрипоты мог отстаивать свою точку зрения. Даже если был не прав. Он сам однажды признался: «Я иногда, когда сразу не понимаю что-то, начинаю тупить. И, как ты не упирайся, не докажешь уже ничего. Только потом, наедине, я сам всё пойму.
Однажды вот, во дворе, сели мы с пацаном из соседнего дома в шахматы сыграть. Его товарищи были уверены, что выиграет он. А Лёнчик, мой друг, был уверен во мне. Поспорили они и, шутейно, выставили на кон по десять гривен. Выиграл я, и забрал деньги с кона. Они очень удивились: ― Ты чё, ― говорят ― дурак? Это же Лёнька вииграл! Он же на кон ставил!
Но, если я упёрся, меня не остановить. И ведь не от жадности взял, я был ведь уверен в своей правоте.
Потом, уже ложась спать, до меня дошло истинное положение вещёй. Вот так вот».
* * *
― Ну что, пойдём отчитываться? ― Глянув на нас, усмехнулся Тарк.
Мы неохотно покинули его жилище.
Солнышко опускалось за горизонт, напоследок расцвечивая брюшки облаков красными тонами, от багрового, до алого. Просвечивающийся сквозь листву деревьев полукруг розовой ауры светила, медленно опускался и уменьшался, погружая местность в сумерки.
Завидев нас, стал подтягиваться народ. Под весёлый гомон, собравшиеся сталкеры деловито образовали тесный круг вокруг костра. Улыбчиво глядя, ребята подзадоривая нас шутками и прибаутками, проявляли повышенный интерес к нашим путешествиям и приключениям. Лишь только было Тарк собрался говорить, уже повисла полная тишина, тут же раздался чей-то голос, и причём очень знакомый:
― Физкульт привет!
И перед нами предстал Алекс, тот самый проводник!!
― О, здаррова! Какими судьбами в наших краях?! ― Мы обрадовано поприветствовали столь неожиданного гостя.
― Мне сообщили, что вам требуется проводник. А у меня самого ещё дело есть в том же направлении, так что – мы попутчики!
И этот факт придал нам ещё больше бодрости и уверенности. Да здравствует Первое…, тьфу ты! Урааа!!
После продолжительного повествования, когда Тарк уже замолчал, а слушатели ещё не успели как-то отреагировать, поднялся Ван, и прокомментировал:
― В поисках денег мы пошли сюда, искать резона.
А он, ― Ван похлопал меня по плечу: ― с поэзией в душе, вот и обожгла Зона!
Суровый быт, как наждаком, дерёт и мнёт, шлифует.
Кому-то смерть, кому-то страх; Кому фартит, кайфует.
Мутантов рёв, и лай, и визг - Кошачьи свадьбы!
В штыки, в стволы! Но нам друзей в бою, не потерять бы.
Как это было? Мы бы не вернулись. Но с нами Тарк!
Он наше зрение и слух, он щит! Ещё, наш флаг!
Вернулися мы с хабаром, добытым в том походе,
с опытом боевым, и повзрослевшие, вроде.
Приподнятые пафосным речитативом, зрители одобрительно зашумели, а польщенный Тарк пригладил усы, выпрямился и расправил плечи. Не каждому ведь такие дифирамбы воспоют!
Рядом с Ваном стал я, и молвил своё слово:
― Выбор был не велик, и путь наш труден,
в лабиринте времени, дорог и судеб.
За грань познания, на грань неведомого,
открывая след неисследованного!
Вслед за мной, интригующе и загадочно улыбаясь, поднялся Кот, он шутливо развёл руками и добавил:
― Ежу понятен вывод, полезли не в свои сани!
И ведь никто не звал, припёрлись-то, сами!
И этим вызвал одобрительный смех. Завязались оживлённые беседы, громкие споры и обмен мнениями, перемежающиеся острыми шуточками и общим хохотом. Для Алекса это тоже было открытием, и он жаждал пояснения о некоторых фактах.
Но, как бы это ни было интересно, время приближалось к полуночи, и мало-помалу сталкеры рассеялись, устраиваясь на ночлег. Вот и Алекс тоже направился спать. Около костра остались только мы.
― Кстати, а чёрный артефакт? ― напомнил Ван.
― Он останется у меня. И не надо удивляться. После того, как в Зоне узнали об этих «чудесных» плитках, каждая группировка начнёт «тихую охоту» на «Монолитов».
― Почему – тихую?
― Все теперь знают, что стрелять в них нет смысла. Вот без лишнего шума и будут отлавливать. Или же вспомнят наш опыт. Так может дойти вплоть до того, ― тут Тарк даже засмеялся, ― Что, объединившись, захватят и Саркофаг!
Мы призадумались.
От созерцания костра оторвал голос Кота:
― Тарк, мы столько времени с тобой ходили и всего пережили, но до сих пор не знаем даже, как тебя зовут! Может быть, о себе расскажешь, как ты здесь очутился?!
― Зачем вам это?
― Ну как зачем! Мы же теперь как братья! Я вот в церкви поставлю свечку за твоё здоровье, а имени-то твоего не знаю.
Мы с Ваном поддержали друга.