— Ну, если бы я выбрал две-три страховки, и они бы окупились, — сказал Лоусон, — то я уже не смог бы получить позже другие по тем же взносам, верно?
— Очевидно, нет, — ответил Фергюсон. — Нам тоже приходится экономить...
— Тогда я беру все, кроме тех трех, что не могу себе позволить.
— Спасибо, — сказал Фергюсон, имея в виду нечто другое.
— Совершенно ясно, что он собирается сделать, — сказал Фергюсон. — Он хочет попытаться заставить нас выплатить ему по одной страховке и, таким образом, сможет продолжать оплачивать остальные. И всякий раз, когда его банковский счет будет подходить к нулю, он будет наживаться на очередной страховке. Отпинает полицейского или что-то в этом роде. Какое низменное чувство юмора.
Арчер долго молчал. Он сидел с закрытыми глазами, очевидно еще раз просматривая проблему в целом. Затем наконец открыл глаза.
— А правда, что перед приемом в БСЛД чиновники проходят психиатрическую проверку? — спросил он.
— Так это я теперь сумасшедший? А не он?
— Проще считать так, чем думать, что один человек может так легко опрокинуть всю организацию. Почему вы перешли к самому маловероятному заключению прежде, чем проверили более вероятные? Я знаю, что, в соответствии с законом среднего, БСЛД всегда окупало свои страховки.
Они сидели в офисе Фергюсона, наблюдая, как Лоусон на экране проходит гипнообработку. Там все шло по расписанию и не возникало никаких помех. Лоусон был хорошо подвержен гипнозу даже без специальных препаратов. Он легко вошел в транс и реагировал, как и должно. Он уже прошел обычную программу, выстрелив холостым патроном в психиатра, что означало одно из трех: а) он был убийцей, б) он подсознательно знал, что пистолет заряжен холостыми, в) он ненавидел психиатров. Повторные проверки показали, что верным был второй пункт. Ему также было велено украсть доллар из кармана ассистента, что он и сделал, но это тоже ничего не значило. Основой современного мира являлся бартер, а деньги были всего лишь символом, так что трудно было понять, что значил для Лоусона украденный доллар.
Психиатрия — такая же точная и одновременно неточная наука, как и математика. Как только вы понимаете, что можно создать по потребности совершенно новую систему математики, вы тут же понимаете, что математика является точной, лишь когда выполняются все ее правила. Но если вы попробуете использовать правила одной системы, чтобы решить задачи в другой, то могут возникнуть трудности. Психиатры, работающие с Лоусоном, вроде бы все делали правильно, но Фергюсон вдруг подумал, что они бы и сами не знали, если бы где-то напортачили.
И все же ему не с чем было продолжать работать, кроме как с предчувствиями.
Предчувствия, тем не менее, достаточно точны, если вы уходите от вымышленных идей. Так называемые вещие сны могут быть точными. Сны, в которых мы видим исполнение своих желаний, тоже могут быть вещими, но тут уж пятьдесят на пятьдесят. Предчувствия Фергюсона шли из подсознания, где всю его жизнь копились надежды и страхи. В двадцатом веке, с его громадной кучей опасностей, он был бы очень несчастным и жалким типом. БСЛД символизировало для него безопасность, в которой Фергюсон жизненно нуждался. Если кто-то угрожал БСЛД, то тем самым угрожал лично ему. И как у большинства других людей, у него был подспудный психоз, порожденный страхами перед всеобщей термоядерной цепной реакцией.
БСЛД означало, в известном смысле, статус-кво. Люди на руководящих постах допускали напряжение и деформацию, как и окружающая среда допускает деформацию, например, в металлах, но только в строго отмеренных количествах. Если бы можно было держать род человеческий в вакууме под стеклом, то статус-кво стал бы абсолютным. Но это было практически невыполнимо...
— Он раздражает меня, — дрогнувшим голосом сказал Фергюсон. — Предчувствия — не доказательства, но...
— В чем же дело? Вы думаете, что этот супермен просто лжет? — иронически спросил Арчер.
Фергюсон уставился на свои ногти.
— Вы это не серьезно.
— Ну... это маловероятно.
— Я провел массу времени, изучая этого субъекта, — сказал Фергюсон. — И иногда я спрашивал себя... Почему, черт побери, вы выбрали для проверки Лоусона, если так уверены, что он безвреден?
— Я никогда не рискую, — ответил Арчер. — Хороший Фиксатор похож на анероидный барометр. Он очень чувствительный. Когда возникают какие-то эквиваленты изменения атмосферного давления, я замечаю их, и мне хочется узнать, какова причина их возникновения. Я множество раз гонялся за недостижимым, но... я не рискую.