— Но это не совпадение, что мы работаем над одной проблемой, — сказал Фергюсон. — Вы заметили результаты, а мне кажется, что я заметил причину. Мы оба, каждый своим путем, нацелились на Лоусона, он оказался у нас в перекрестье прицела, словно шторм, назревающий в Антарктике. Словно вы заметили падение барометра в Висконсине, а я увидел тепловые изменения на Южном полюсе. Ну, ладно, Лоусон заставляет меня испытывать странные чувства. Но именно Лоусон попросил вашего покровителя гарантировать уплату по векселю. Хираму Риву, наверное, предлагают на подпись много самых эксцентричных векселей.
— Но никогда альтруистичных, — вставил Арчер.
— Никогда — каких?
— Я имею в виду, что если копнуть поглубже, то там всегда можно найти чью-то выгоду. Это всегда оправдывается, по крайней мере, психологической компенсацией. Если копнете поглубже, то вы всегда обнаружите, что так называемые незаинтересованные реформаторы не так уж не заинтересованы, как представляются — если докопаться до их личных побуждений. Люди, которые хотят сохранить мир, обычно сидят на плюшевых тронах, выбранных себе в храбром новом мире. Но поступки Лоусона явно альтруистичны. И я хочу докопаться, какой у него может быть эгоистичный повод для проведения в жизнь идеи пенсии по незрелости. Только тогда я смогу расслабиться.
— Значит, для вас это просто работа?
— Мне нравится моя работа. Вот почему я работаю на Рива — он самый компетентный политикан в округе. Если появился бы лучший, то я бы сменил свой объект лояльности. Но сейчас я ищу в Лоусоне нормальность, а вы ищите отклонение от нормы.
— Он нормален, — сказал Фергюсон. — Взгляните на эту диаграмму реакций.
Они глянули на экран, где Лоусона кодировали против избиения полицейского.
— И это сработает? — спросил Арчер.
— Трудно сказать. Мы в большой степени зависим от успешного внедрения страха перед последствиями. Но мы как раз и страхуем от последствий. В лабораторных условиях Лоусон может прекрасно воздерживаться от избиения полицейских, так как подсознательно знает, что не получит страховой полис, если так сделает. Но как только он получит его — в дело вступают гарантии, даруемые этим полисом. Всегда существует поле для ошибки.
По экрану проплыла дрожащая зеленая линия, означающая, что Лоусон воздержался от удара по манекену полицейского.
Три дня спустя Лоусон бросил в водохранилище фенилтиомочевину, причем сделал это в поле зрения одного из охранных телеобъективов, установленных по периметру водохранилища, и сначала подержал бутылку с этикеткой, чтобы ни у кого не было никаких сомнений. После чего весело засмеялся и ушел.
— Мне нужна защита от тяги к убийству, — сказал Фергюсон психиатру БСЛД. — Вероятно, тут какая-то параноидальная основа. Этот клиент будит во мне мерзавца.
— Будит в вас мерзавца? — переспросил психиатр. — И как же именно?
Фергюсон рассказал ему все.
— Таким образом, у него ничего нет, — закончил он. — Даже невроза, насколько мне известно. Но меня тревожит этот парень. Он берет двадцать два страховых полиса, и... я уже боюсь, что могу начать чувствовать позже.
— Вы просто отождествляете себя с БСЛД. Думаю, мы можем избавиться от этого. Сублимированием или чем-то подобным. Главное — удалить причину. От одного глотка еще не становятся алкоголиками. Мы проведем вас через специальную подпрограмму, Фергюсон.
— Я все время думаю о зрелых гориллах. Для меня было бы хорошей терапией поехать на охоту и пострелять самцов горилл. Хотя я не уверен. Это ведь может привести к клаустрофобии или агорафобии. Я имею в виду страх перед открытым пространством, а не страх перед толпой. Тогда мне нужно провести какое-то время в одном из тех маленьких строений, которые предсказывают погоду. А как насчет обитой войлоком палаты, стены которой то сжимаются, то раздвигаются?
— А как насчет успокоительного? — вмешался психиатр. — Проблема с такими, как вы, в том, что вы видите простую заусеницу и тут же начинаете думать, что это серьезный психоз. Мелкие проблемки обычно автоматически исправляются сами собой. Мы храним полные карты всех штатных работников и знаем о вас гораздо больше, чем вы думаете. С вами все в порядке. Но, только чтобы осчастливить вас, мы пройдем через подпрограмму и удостоверимся, что вы не оборотень... хотя, если бы вы не были приспособляемым, то не добились бы таких успехов на службе.
— А что делать с Лоусоном? — печально спросил Фергюсон.
Разумеется, о нем уже позаботились. Разумеется, БСЛД вызвало Лоусона для повторной проверки. Он прибыл весьма охотно, очевидно, подавив легкое удивление. В Фергюсоне окончательно окрепло убеждение, что психиатры ничего не обнаружат. Все прежние приступы растерянности и страха объединились, чтобы подсказать ему, что кем бы Лоусон ни являлся, он явно был неподвластен точным инструментам БСЛД. Единственный способ обнаружить его отклонение от нормы состоял в том, чтобы скорректировать эффект, который он оказывал на другие объекты — именно так заподозрили в свое время существование Плутона, прежде чем обнаружили его на практике.