Он уже давно хотел убить гориллу. На самом деле это было не так иррационально, как звучало. Из бесед с психиатром он знал, что эта тяга включает в себя символику и перенос. Эмоционально же Фергюсон чувствовал, что изменится, когда увидит в прицеле ружья свою гориллу. Это непременно должен быть взрослый самец.
В современном мире это не трудно было устроить. Телефотографические анализаторы легко нашли нужный экземпляр, засада с суперакустикой тоже не составила проблем, но когда Фергюсон, сидя в бронированном «хантере», взятом напрокат, расстрелял свою жертву, он остался совершенно неудовлетворенным. Люди всегда убивают горилл. И это ничего не доказывает. Не считая того, что игра не стоит свеч.
Но морда умирающей гориллы осталась в его памяти навсегда. Монстр был зрелой особью. Антиобщественной и очень опасной. Но опасной лишь для тех, кто вторгается в его владения.
А зрелый супермен, подумал вдруг Фергюсон, мог бы остановить прогресс Человечества. Супермен никогда не почувствует опасности — этого стимула, всегда управляющего Человечеством. Супермен является сам себе законом. Стал бы он вести себя подобно антропоморфическому богу, оказывая помощь Гомо Сапиенсу, или Человечество покажется ему таким же чуждым и ненужным, как нам дикари?
Низшие виды всегда вне закона...
Но мир принадлежит Человечеству. А не Лоусону. И законом является БСЛД. БСЛД — это крепость. Без опоры БСЛД человек был бы беззащитен. Я больше не в безопасности, подумал Фергюсон. Я теперь всегда буду одинок. Возможно, это просто означает незрелость всей нашей расы. БСЛД заменяет родителей, но это всегда так было. Человечество всегда жаждало Всеобщего Отца — Бога...
Фергюсон сдал взятую напрокат винтовку, но оставил себе пистолет.
С поисками Лоусона не было никаких проблем. Лоусон жил в том же доме. Казалось, он выглядел немного старше и бодро кивнул вошедшему Фергюсону.
— Привет, — сказал он.
Фергюсон достал из кармана пистолет и направил его на Лоусона.
Лоусон выглядел испуганным... или притворялся таковым.
— Не надо, — торопливо сказал он. — Я все объясню. Не стреляйте в меня.
Выражение испуга на его лице было единственным, что остановило лежащий на спусковом крючке палец Фергюсона.
— Вам не нужно бояться меня, — успокоительным тоном сказал Лоусон. — Пожалуйста, уберите пистолет.
— Я все знаю о вас, — сказал Фергюсон. — Вы опасны. Вы можете захватить весь мир, если захотите.
— Сомневаюсь насчет этого, — пробормотал Лоусон, зачарованно глядя на дуло направленного на него пистолета. — Я ведь, знаете ли, не супермен.
— Но и не обычный Гомо Сапиенс, — отрезал Фергюсон.
— А теперь подумайте. Я тоже много знаю о вас. Вряд ли вы можете ждать от меня великой любви после того, что случилось. Обычно инвестиции не отправляются все сразу коту под хвост, если кто-то не манипулирует рынком.
— Значит, вот что случилось с Арчером, — повысил голос Фергюсон. — И думаю, то же самое ждет и меня, чем бы это ни было.
— Арчер? Вы, должно быть, имеете в виду Фиксатора — консультанта Рива. Насколько мне известно, он занят своими обычными делами. — Лоусон осторожно глянул на своего противника. — Но вот сейчас вы являетесь проблемой, — заявил он. — Вы не занимаетесь своими делами, вы лезете в мои. Я хочу, чтобы вы бросили это, Фергюсон. Я знаю, что вы думаете, но, честное слово, я не делаю никому ничего плохого. Возможно, у вас есть причины для умозаключений о том, что вы называете моими сверхспособностями, но в них нет ничего удивительного. Это просто... просто...
— Что просто? — потребовал Фергюсон, поскольку Лоусон замолчал.
— Назовем это... ну, образом мышления. По-другому я не могу объяснить. Я просто не совершаю ошибок. Никогда.
— Вы только что совершили ошибку, когда позволили мне войти в ваш дом с пистолетом в кармане.
— Нет, не сделал, — покачал головой Лоусон.
Наступила длинная пауза.
— Предположим, я немного расскажу вам об этом, — наконец продолжил он. — Частично вы были правы, знаете ли, в том, что говорили обо мне. Я действительно незрелая особь. Будь я обычным человеком, то даже не понял бы, что не достиг зрелости в двадцать один год. Нет ведь нет никаких стандартов для сравнения. Но эта... эта штука у меня в голове помогает мне. Это не предвидение, это просто иной образ мышления. Можете назвать это высокой точностью и знанием тактики такой точности. Возможностью отделять личность от чистого мышления. Я, видите ли, могу отделять логику от эмоций, но это лишь часть моих... способностей. Еще до выхода из яслей я знал, что понадобится еще много лет, прежде чем я действительно стану зрелым человеком.