И какие же приказы, подумал он, получил Арчер от Лоусона? Разумеется, они теперь не могут его отпустить. Он напрасно пытался нащупать понятные параллели. В подобной ситуации любой нормальный человек стал бы стрелять, когда Фергюсон направился к двери, или запер бы его где-нибудь, где он не смог бы причинить им вреда. Но Лоусон никогда не действовал обычным человеческим оружием. Оружием Лоусона было...
— Вы свободны идти, куда хотите, — внезапно сказал Арчер. — Но все же есть еще одно. Послушайте, Фергюсон. Лоусон попытался сегодня получить у вашей компании еще одну страховку, но ему отказали. Сказали, что это плохой риск. Я думаю, вы должны это знать.
Фергюсон ничего не смог прочесть на лице Арчера. Между ними по-прежнему стоял барьер. Ему показалось, что за этими словами должно стоять что-то большее, но одновременно знал, что ему самому остается лишь ждать. Он вышел из двери и пошел по тротуару в ярком желтом солнечном свете такого знакомого ему мира. Мира, спасение которого зависело от него одного. Мира, который он не сможет спасти, если не учтет данное ему предупреждение.
В голове у него внезапно замерцали абсурдные проблески надежды. Неужели Арчер, в конце концов, пытался ему сказать, что Лоусон может ошибаться? Если БСЛД отказало ему в получении страхового полиса, это могло означать, что у них, наконец, проснулись-таки подозрения. Это могло означать, что Фергюсон еще не проиграл сражение. Возможно, теперь его послушают. Он тут же стал прикидывать, как быстрее всего вернуться в главный офис...
Но одновременно с этим он не мог избавиться от воспоминаний о лайнере «Нестор» и боеголовке, оставленной на орбите, которые все быстрее неслись навстречу друг другу в космическом пространстве на свидание, которое мог предвидеть лишь Лоусон...
Два часа спустя Фергюсон закрыл дверь своего кабинета за возмущенной спиной секретарши и со вздохом облегчения глянул на небольшое пустое помещение. Он знал, что не принес себе пользы, когда вихрем пронесся по зданию, оставив за спиной удивленные поздравления с выходом на работу друзей, которые остались у него за последние два года. Но самым важным в мире было сейчас для него одиночество. Фергюсон запер дверь и повернулся к экрану.
— Дайте мне текущее досье на мистера Бенджамина Лоусона, — сказал он. — Недавно он хотел получить страховку, и ему отказали. Я хочу узнать почему.
Он принялся ждать, нетерпеливо барабаня дрожащими пальцами по пластиковой крышке стола.
— Здравствуйте, мистер Фергюсон, — приятным голосом сказала с экрана девушка. — Я рада, что вы вернулись. После вашего отъезда на Лоусона не было ничего нового, но сейчас я найду досье.
— Тогда не беспокойтесь, — сказал Фергюсон. — Я только хочу узнать о новой страховке. И, если можно, то побыстрее.
Он услышал, как голос его становится пронзительным, и постарался взять себя в руки.
Секунду длилось молчание. Затем девушка на экране сказала, чуть запинаясь:
— Простите, мистер Фергюсон, но, кажется, это находится под грифом «Совершенно секретно».
— Что вы имеете в виду? — раздраженно спросил он, но прежде чем она успела заговорить, продолжил: — Впрочем, неважно. Спасибо.
Он щелкнул переключателем, прерывая связь.
Никогда прежде Фергюсон не встречался с грифом «Совершенно секретно». Допуск к СС имели лишь три старших чиновника компании, хотя сотрудники ранга Фергюсона чаще нарушали эти правила, чем соблюдали.
Я не могу позволить ему отбросить меня в сторону, тихонько пробормотал он. Просто не могу. Через секунду Фергюсон понял, что нужно сделать. В компании были три человека, видеоэкраны которых автоматически примут запрос СС. Он сделал два звонка, прежде чем нашел пустой кабинет. К счастью, было как раз время обеда.
Он отпер дверь, прошел по коридору к служебной лестнице и поднялся на три этажа. По пути он придумал вполне правдоподобную историю, но воспользоваться ею не пришлось. Удача пока что не покидала его, и кабинет вице-президента БСЛД был пуст. Фергюсон запер за собой дверь и переключил видеоэкран на одностороннее изображение.
— Дайте мне последний СС на Бенджамина Лоусона.
— Ну, вот и все, — сказал Арчер.
Лоусон, откинувшись в кресле, поднес к губам трубу, и к потолку унеслась громкая, чистая нота. Она могла бы прозвучать насмешкой над Родом Человеческим, но Арчер так не подумал. Он слишком хорошо знал Лоусона... по крайней мере, считал, что знает.
— Жаль, — продолжал Арчер. — Мне жаль, что мы должны были так поступить, но он не оставил нам другого выбора.