Вячеслав Николаевич Сизов
Мы из Бреста. Штурмовой батальон
Пролог
Тамбовский волк, в ночи летящий
По непролазной дикой чаще,
Куда стремишься зверь лесной? -
Нет рядом никого с тобою.
Куда летишь ты, сна не зная?
Наверное, судьба такая -
Стремиться в даль без остановок
В жару, и в дождь, и в лютый холод.
Бежать без устали и быстро,
Все догоняя свет лучистый
От заходящего светила, -
За что судьба наc не взлюбила?
Всё дальше вдаль стремишься ты.
Бежишь в покрове темноты,
Могучий зверь с душою тонкой.
Не знаешь ты о славе звонкой,
Всё дальше улетаешь ты
К обратной стороне луны.
Всё дальше от людей жестоких,
В лесах тенистый и далёких
Скрываешься ты ночью, днём -
Нет рядом никого кругом.
Тамбовский волк, в ночи летящий,
Ты призрак или настоящий?
Аккуратно поправив на спящей Елене шинель и плащ-палатку, Горохов поднялся с земли. Предутренние сумерки окутывали сосновый лес. Тут и там накрывшись шинелями и плащ — палатками, спали бойцы. Только часовые одиноко прохаживались около повозок и лошадей. Пора было будить поваров и ездовых. Скоро подъем, надо будет народ горячим накормить. Хорошо еще, что три дня назад удалось захватить у немцев пять грузовиков тыловой колонны, часть из них была с продовольствием, а то пришлось бы переходить на подножный корм. У большинства в «сидорах» только по неприкосновенному запасу и осталось. Его на сутки максимум можно было бы растянуть. Народ молодой, горячий. Привык на усиленном пайке сидеть. А где его в лесу найдешь? Только у немцев. Наши, отступая многое наоставляли. Особенно оружия и боеприпасов, чуть ли на каждой поляне находим — класть уже некуда. А вот продовольствие мирное население по домам растащило. Ладно бы просто растащило и употребило в дело, так нет же, угробило половину. Нет, чтобы аккуратно и бережно взять мешок, домой отнести, там спрятать от греха подальше. Так ведь специально вскрывали мешок посередине и половину высыпали на землю и уже оставшееся несли домой. В Осиповичах и Бобруйске, какие склады были с продовольствием!.. Как пленный немецкий тыловик их расписывал — слюнки текли. Так ведь наши же пейзане их растащили, а что не смогли, унести на землю рассыпали. И ведь не собрать у горожан то, что они утащили. Немцы на свои склады завели совсем мало. Так чуток. Разве этим тридцать тысяч доходяг накормишь. На один перекус! Но накормили. По чуть — чуть, понемногу. Чтоб животом не особо маялись. Кого бульончиком отпаивали, кого, чем покрепче. Многих в лазарет пришлось укладывать. Одни кости да кожа! Какой им фронт и немцы, у врачей бы выжить. Наши — то вон, какие орлы! Все откормленные, да сытые. А что продуктов для парней было жалеть? Кому добавки хотелось всем давали. Не то, что в последние дни. Вроде и народа то в строю осталось всего две сотни человек. И раненых еще с полсотни. Да вот накормить их стало проблемой. Запасы, собранные по разным аэродромам и разгромленным гарнизонам, остались далеко позади, а складов набитых под завязку продовольствием под боком нет. Только с колес, если разведка сможет у немцев отбить или где в селах найдет. Но с тем и с другим проблема. У крестьян брать нечего, да и командир запретил. Народу в оккупации тяжело будет жить. Ну, а немцы в последнее время без большой охраны не ездят. Только колонной по пяток машин и более, в сопровождении бронетранспортеров с пехотой. Тут по лесам нашего народа хватает и вояк и гражданских. Не все они спокойно к линии фронта идут или прячутся от всех. Постреливают. Вчера вот нам засаду испортили.
Шла колонна груженых подвод. Ее с тыла ждали, а она со стороны фронта появилась. Решили пропустить, другую подождать. Охраны то у колонны всего два десятка «пентюхов». Мы бы ее по-тихому взяли. Так нет же. «Левые» ухари из леса ее обстреляли и вспугнули ездовых. Те и устроили шум и гам на весь лес. На шум слетелось воронье на мотоциклах с пулеметами. Пришлось помогать парням, выпутываться из ловушки… Вступать в бой. Жечь патроны. А прибытка — то три пулемета — два из них «дегтяри», два десятка карабинов, чуток патронов и гранат, ну и повозки конечно. Лошади и повозки опять-таки наши. Трофейные. В повозках груз тоже трофейный — вещевка: шинели, бушлаты, плащи, форма и сапоги. Разведчики себе тоже кое — что подобрали — пару мотоциклов и немного бензина. Ухари, что первыми открыли стрельбу из леса так и не появились. Может, просто, испугались и сбежали. Пришлось и нам менять место засады, но больше в этот день так ничего и не удалось захватить. Танки, машины и пехота толпами к линии фронта пошла. Вот и пришлось с полупустыми руками в лагерь возвращаться. Командир по этому поводу ничего не сказал. Похвалил за трофеи. Он вообще в последние дни озабоченный ходит. И было отчего. Связь с командованием только настроили, так пришлось отдавать окруженцам в Слуцке. Им важнее. Радиостанцию во время боя уничтожили, а новой пока не нашли. Так что о связи с командованием и «Слуцкими сидельцами» можно только мечтать. Козлов с бронегруппой, артиллеристами и остальными в Бобруйске остался. Там же и госпиталь с большой частью тыловой колонны. Сашка Могилевич объявился и почти сразу же снова пропал. Командир его, из Старых Дорог, куда-то с новой группой бывших пленных, отправил геройствовать. Хорошо еще, что основная часть отряда — разведчики, егеря, пограничники и «панцерники» все старые с нами остались. Не все конечно. Кого — то ранили, кто — то в боях погиб. Их места, проявившие себя в боях «штрафники» заняли. Часть взводов численно выросла. Снайпера, например. Скоро ротой будут. Командир обещал. Трудно ему с нами. Всех желательно в целости и сохранности за линию фронта вывести, а это столько забот и тревог. Одни только немцы чего стоят. Благодаря Командиру мы под Бобруйском из ловушки вырвались. Правда, обратно к своим вернуться уже не смогли. Немцы вокруг были, куда не сунься. Да и сейчас они неподалеку расположились. Ну да не беда. Не из таких передряг нас Командир выводил. На него вся надежда и вера. Он это знает и старается. Так что некогда ему отдыхать. За всем пригляд нужен. Вон опять со своим Никитиным по постам с проверкой собрался. Да и мне прохлаждаться некогда пора людей поднимать…