— Вы Богданов?
— Да...
— Это я оторвал вас от работы и попросил зайти. Садитесь, пожалуйста.
Богданов устроился на стуле и продолжал с явным недоумением рассматривать Дорохова. Полковник протянул ему свое удостоверение. Богданов прочел его раз, другой и, возвращая, спросил:
— Что же вам от меня нужно?
— Мне поручили дело об убийстве Славина, — начал полковник.
— А... — протянул Богданов. — Я знал Сергея. Жалко. Был славный малый.
— Так вот, у меня есть кое-какие неясности, а мать Славина сказала, что вы с ним дружили.
Богданов вздохнул.
— Дружил. Может быть, той дружбы, которая подразумевается под этим словом, у нас и не было. Но мы встречались, Сергей часто бывал у меня дома. В прошлом году мы вместе ездили в отпуск в Сочи.
— Расскажите мне о Славине поподробнее, пожалуйста.
— Особенно мне рассказывать нечего. Он был хороший парень. Добрый, отзывчивый. Очень увлекался музыкой, у нас у обоих магнитофоны, — Богданов говорил медленно, подбирая слова, и четко формулировал фразы. — Я не сторонник пьянства, и Сергей не очень-то любил выпить. Это, пожалуй, основное, что нас сблизило. Он был холостой, я тоже. Иногда ходили на танцы. Иногда — к знакомым девушкам. Три года назад я купил «Москвич-407», не новый, и сам его отремонтировал. Славин в то время учился на курсах шоферов и мечтал тоже приобрести машину. Когда мы познакомились, я как раз приводил в порядок свое детище и Сергей напросился мне помогать, для практики.
— Вы знаете, как он погиб?
— Со слов матери и из разговоров знаю, что его убил Лавров, дружинник. Во время ссоры.
— А из-за чего они могли поссориться?
— Мне трудно сказать, но говорят, этот дружинник задиристый. Конечно, наводить порядок нужно, это доброе дело. Но ходят слухи, что дружинники не всегда пользуются, так сказать, дозволенными средствами.
Перед Дороховым сидел совершенно спокойный человек. Сдержанная настороженность, явно проявившаяся вначале, совершенно прошла.
— Скажите, а что за девушка была у Славина?
— У него разные были, он не отличался постоянством. Последнее время дружил с одной врачихой. Серьезная женщина. Раза три мы вместе выезжали за город на моей машине.
— Как вы думаете, не знаком ли с ней Лавров?
— Не знаю. Думаю, что нет. Дружинник-то совсем мальчишка, а та женщина в возрасте. Мне лично представляется, что все это несчастье не имеет какой-либо серьезной почвы. Лавров мог сделать Славину замечание, Сергей человек вспыльчивый, что-нибудь ответил резкое, дружиннику не понравилось. Больше того, допускаю, что Сергей мог ударить Лаврова, а тот самбист — не рассчитал своих действий.
Дорохов достал сигареты, закурил, предложил своему собеседнику, но Богданов отодвинул пачку.
— Благодарю вас. Бросил, уже больше двух месяцев.
— У меня к вам еще один вопрос. Лавров показывает, что Славин ему угрожал, даже собирался его убить, в руке у него был нож.
— Наверное, ничего не остается Лаврову, как свалить все на Сергея. Но если бы у Славина появился враг, думаю, мне он рассказал бы об этом в первую очередь. А нож у Сергея был, — опередил очередной вопрос полковника Богданов. — Складной, туристический, с вилкой и ложкой. Он с этим ножом всегда за город ездил, в отпуск тоже брал.
— Лавров описывает другой нож, большой, охотничий с пластмассовой ручкой.
— Такого ножа я у Сергея никогда не видел.
— Я хочу вас попросить, напишите все, что мне рассказали.
Богданов задумался.
— Уж лучше вы сами, а то почерк у меня дрянной, да и не силен я в изложении.
Дорохов отыскал несколько чистых листов бумаги, записал биографические данные, предупредил Богданова об ответственности за ложные показания и быстро написал протокол. Как выяснилось, Константин Иванович Богданов в прошлом был моряком Северного флота. Он внимательно прочел каждую страничку, взял ручку и вывел: мною прочитано, записано с моих слов верно, в чем и расписываюсь.
На улице парило нестерпимо. Дорохов снял пиджак, перекинул его через левую руку и направился в городской отдел. Наступил обеденный перерыв, а идти в столовую или кафе совсем не хотелось.
— Скажите, пожалуйста, где у вас рынок? — остановил Дорохов проходившую мимо женщину.
— Рынок, — та улыбнулась. — Рынки — это у вас, москвичей или ленинградцев, а у нас базары. Вот направо пройдете два квартала и там увидите.