Все разошлись, в кабинете остались Дорохов и Киселев.
Полковник, задумавшись, смотрел в окно, а потом спросил Киселева:
— Ты можешь найти гербовую печать?
— Могу. У дежурного есть.
— Тогда знаешь что, отметь мне командировку и закажи билет на утренний рейс, я как раз успею. Устрою своим домашним праздник, они раньше чем через десять дней меня не ждут, а я уж больно по дочурке соскучился.
Киселев вышел из кабинета и быстро вернулся.
— Послал Козленкова в аэропорт, он привезет вам билет в гостиницу, а вот печать. Давайте вашу командировку.
Прощаясь, Дорохов почувствовал, что у Киселева не осталось и следа от той настороженности, с которой он его встретил.
В номер к полковнику Козленков пришел вместе с Киселевым. У Николая в руках была небольшая плетеная корзинка. Он поставил ее на пол и из кармана извлек билет.
— Достал, Александр Дмитриевич, на первый рейс, через сорок минут вы будете в воздухе.
Дорохов спрятал билет, расплатился, хотел взять свой чемодан, но Киселев его опередил:
— Мы с Козленковым вас проводим.
Николай, улыбаясь, пододвинул корзину к полковнику.
— А это вам. Персики.
— Да что вы, ребята, у нас в Москве фрукты на каждом углу!
— Это персики особенные, — запротестовал Козленков, — их наш Захар Яковлевич сам выращивал.
Дорохов приподнял газету, прикрывавшую корзину, а Киселев попросил:
— Возьмите, Александр Дмитриевич, от чистой души, вашей дочке. Я ведь тоже первоэтажник, и вместо балкона у меня под окнами сад. Эти персики я привез из Крыма, посадил, вы́ходил — и вот уже третий урожай.
Прощаясь, Дорохов подумал, что из этой командировки он увезет с собой не только персики и полностью исписанный блокнот, — он увезет в памяти много фамилий хороших людей.
На «пенсии»
Десять суток просидеть за решеткой, в противной, пропитавшейся карболкой и еще какими-то запахами клетке трудно. Трудно вдвойне, если знаешь, что не виноват, знаешь, что выполнял свой долг. Плохо без работы и прогулок, к тому же отвратительно кормят. Миска бурды на завтрак да такая же порция на ужин. Если бы не передачи, то хоть пропади. Правда, появилась уйма свободного времени...
Детства он почти не помнил, зато отчетливо сохранилась в памяти школа. Учился он прилежно и окончил ее с медалью. А сколько потом было этих медалей! Конечно, каждая медаль, приз или диплом доставляли большое удовольствие его другу и наставнику, старшему лейтенанту милиции Акимову. Они проработали вместе целую вечность — восемь лет, и если бы не эта болезнь, наверное, все было бы по-прежнему. Легкая простуда, на которую он даже не обратил внимания, дала осложнение, и его списали за невозможностью дальнейшего использования в уголовном розыске.