Сейчас, лежа на соломенном матраце, он в который раз перебирал в памяти события последнего месяца. Правду говорят, если не повезет, то уж не повезет. В тот день к нему пришел Акимов и, усевшись на пороге, начал говорить. Он не все понял из слов друга, разобрал главное — ему нельзя больше работать, потому что после болезни пропало его основное качество — обоняние.
Так думал, а он наверняка все понимал и умел думать, этот огромный служебно-розыскной пес — Амур.
Амур слушал Акимова внимательно, а тот говорил и украдкой смахивал слезу. Говорил, что никогда не забудет Амура, что теперь у него уже не будет такого умного и добросовестного помощника, что ему пришлось взять другую собаку, так как он проводник, а проводнику без собаки нельзя, но он, Акимов, еще не знает, что из нее получится. Перебирая медали и жетоны парадного ошейника, Акимов рассматривал их так, как будто раньше никогда не видел. Амур помнил все награды наперечет. Несколько было за красоту шерсти и фигуры — за экстерьер. Бо́льшая часть — за состязания. Амур любил эти состязания. Ему нравилось идти по рингу перед публикой и судьями, идти впереди других собак. Команды он выполнял четко и с удовольствием, а когда разрешалось проявить инициативу, с особой сноровкой показывал все, что знал.
Когда Амур заболел, ему не помогли ни лекарства, ни врачи, хотя в питомнике очень хороший врач — Галина Викторовна. Она поднимала на ноги почти издыхающих собак. Все помнят, как три года назад ранили Ладу — красивую восточноевропейскую овчарку с дымчатой шерстью. Она пошла на задержание вооруженного бандита, ловко схватила крепкими зубами руку с пистолетом, но не заметила, что в другой руке у преступника был нож. Бандит ударил Ладу ножом. В питомник ее привезли полуживую. Ох, и переполох тогда поднялся! Начальник питомника и проводники разволновались, а собаки устроили такой лай, что их едва усмирили. Галина Викторовна сделала Ладе операцию и спасла ее. Вместе с Акимовым Амур навещал больную. Лада выздоровела и снова начала работать. Амур встречался с ней изредка: то на тренировочной площадке, то в машине, когда везли на дежурство, и даже пытался ухаживать...
После того, как Акимов попрощался с Амуром, он заходил еще несколько раз, приносил сахар и вкусные вещи, от которых пахло домом. А однажды Амур, бросившись к нему навстречу, услышал, что от его друга пахнет собакой. Другой собакой. Амур понял, что это конец, что у Акимова есть уже другой помощник. Амур отошел в дальний угол вольера и заскулил. И в тот день, и на следующий Амур не притронулся к еде. Нет, он не объявлял голодовку. Ему просто не хотелось есть. Ему ничего не хотелось. Он забился в утепленный угол своего жилья, положил голову на вытянутые лапы и предался молчаливой тоске. Несколько раз к нему заходил дежурный по питомнику, приходила и Галина Викторовна. Но что значили их ласковые слова, когда у него не было больше друга...
Потом пришел начальник всего служебного собаководства подполковник Иван Егорович. Проводники его побаивались, а собаки ему доверяли. Амур знал, что он понимает собак, не дает их в обиду и держит в строгости людей. Взять хотя бы случай, когда во время тренировки молодая собака испугалась лестницы и не пошла вверх, а ее проводник, тоже молодой, ударил трусишку поводком. Подполковник отчитал проводника, приласкал собаку, пустил на лестницу Амура, еще нескольких опытных взрослых собак, а затем молодую — и та пошла.
Подполковник опустился на корточки рядом с Амуром, приласкал его, почесал за ухом и начал говорить:
— Что же нам делать с тобой, Амур? Ты здоровый, сильный, хорошо тренированный пес. Хорошо знаешь свою работу. Но без чутья нам ведь нельзя. В городе столько посторонних запахов на следах, а теперь ты их не разберешь. Вспомни, как трудно тебе было летом, когда преступники испортили свой след.
Занималось летнее утро, дежурство уже подходило к концу. Амур дремал в небольшом вольере, возле дежурной части, где помещали собак, привезенных из питомника в суточный наряд. Он хорошо усвоил, что на дежурстве тишине и покою не следует верить. Просто нужно ждать. Когда Амур услышал быстрые шаги и заметил побежавшего куда-то шофера, сразу понял: что-то случилось, придется ехать. Вскоре с полевой сумкой и парадным ошейником прибежал Акимов. Ох, этот Акимов, любил он блеснуть! Любил приехать на происшествие и показать собравшимся Амура при всех его регалиях. По давно заведенному порядку Амур снял с гвоздя туго скрученный в жгут длинный поводок и зажал его в зубах. Акимов открыл дверь и показал на микроавтобус, к которому уже спешили эксперт с кожаным чемоданом и врач в белом халате. Появилась и женщина-следователь. Видно, новый работник, раньше Амур на дежурствах ее не видел. Амур застыл у двери: не мог же он так, как эти мужчины, лезть вперед, не пропустив женщину. Последним вышел самый главный — подполковник Виктор Иванович. Пока все садились, Акимов успел надеть на Амура тяжелый от медалей ошейник.