— Нужно, наверное, переодеться. Одень сапоги! В лесу сыро.
— Надо все рассказать Эльне. Если она увидела в окно, как мы стоим тут и разговариваем, то уже, наверное, почуяла неладное.
— Зайдем на минуту ко мне, — предложил Эриксон. — Я согрел кофе. Может быть, нам стоит выпить по рюмке водки.
— Пожалуй.
Старики пошли к дому Эриксона.
— Странно все-таки, что нет больше такого человека, как Эман, — сказал Эриксон. — Он был такой сильный и выносливый… У скольких хозяев он работал, а вот теперь отошел совсем незаметно. Незаметно, что его больше нет.
— Да, — сказал сапожник. — Это совсем незаметно. Попили кофе на кухне у Эриксона и выпили по рюмке водки. Разговор не клеился, каждый думал о своем.
— Ты лучше обедай теперь у нас, — предложил сапожник. — Эльне все равно готовить, что на двух, что на трех.
— Как Эльна примет все это?
— Не знаю. Я пойду и расскажу ей. Потом вернусь сюда.
Сапожник ушел.
Он решительно шагнул в горницу Эльны и рассказал ей обо всем, что случилось. Потом вернулся к Эриксону.
— Эльна сказала, чтобы мы надели наши лучшие костюмы, — сказал он. — И давай поторопимся!
Сапожник переоделся в своей комнате на чердаке и затем сошел вниз к Эльне, которая, сложив руки на коленях, тихо сидела на скамье.
— Съешь бутерброд на дорогу! — сказала Эльна. Сапожник отрицательно покачал головой. Эриксон был уже готов и ждал его у двери в мастерскую.
Старики углубились в лес и пошли просекой вдоль линии электропередачи. Когда они проходили мимо летнего коровника и развалин старого дома, Эриксон сказал:
— Эмана теперь никто не примет за памятник старины.
— Да, никто не примет, — подтвердил сапожник.
— Может, ты теперь будешь помогать мне по хозяйству? — спросил его Эриксон. — Здесь есть еще, к чему приложить руки… Обуви ты больше не чинишь.
— Да, с этим делом покончено, — сказал сапожник. — Починкой обуви я больше не занимаюсь… Я мое отработал.
