Дэшон едва сдержался, чтоб удивленно не покоситься: его и так слушают, зачем ему имя Дэшона?
— …ведем воинов за Каарэем, — продолжал Риирдал. — Каждый, кто идет сейчас за нами, идет за Каарэем. Кто пойдет?
Охотники выдохнули, переглянулись, будто спрашивая друг у друга, отвечать — тоже тихо?
— Кто пойдет? — неожиданно рявкнул Дал, и получилось хорошо. Окна, конечно, не звенели, площадка под ногами не дрожала, но получилось хорошо.
Охотники радостно взревели в ответ.
Дал коротко кивнул.
Взмахом призвал смотрителя — тот подвел виверну.
— Дэшон, — тихо сказал Дал, развернувшись так, чтобы никто не видел, никто не слышал, что он сейчас скажет — они, впрочем, шумели так, что он и прокричать мог. Радостно бряцали сбруей и оружием, отойдя наконец от гипнотического транса, в который их ввели.
Даарцы долго в трансе не могут. Они если пять минут не побряцают и не поорут, их просто изнутри на части разорвет.
— Когда подойдем поближе, я уйду в сторону со своими. Ты — поведешь остальных.
“Так вот зачем тебе мое имя, — мысленно вздохнул Дэшон. — За тебя еще и войско вести? А сам? Слабо?”
Это было странно. Это было глупо. Дэшон знал Дала, знал, что тот готов к битве лучше всех, знал, что он не то, чтобы рвется в бой, но любой бой всегда может начать и отработать оптимально. И глаза у него будут сверкать поярче, чем сейчас. И голос будет тверд. И решения — верны.
Более того — Дал тоже знал это.
Почему решил оставить всё Дэшону?
— А ты? — тихо спросил Дэшон.
— Я прикрою Рэя, — прошептал Дал.
— Но он сказал…
— А я сказал, — жестко перебил Дал, — что прикрою Рэя. Будем спорить сейчас, Дэшон, или попытаемся успеть ему помочь?
— Может, стоит ему не мешать? — в тон ему спросил Дэшон.
— Может, — легко согласился Дал. — Но чтоб оценить ситуацию, нужно оказаться поближе, чем мы сейчас, не так ли?
Запрыгнул на виверну, перехватил поудобнее поводья, развернул. Все так же тихо заговорил — и войско сейчас же стихло.
— Отправляемся сейчас. Проверьте стрелы, яды, пращи, арканы. Всё должно быть при вас. Грядет не битва — охота. Добыча уже заждалась. И…
Осекся, услышав низкий утробный рык со стороны гнезд.
“Мирт”, — понял Дэшон.
Дал бросил короткий взгляд на гнезда. Тоже понял.
“Ты же не собираешься…” — подумал Дэшон, но тут Дал заговорил, прерывая мысль на середине:
— И дайте мне еще миг.
Развернул виверну — и Дэшон точно знал: не вверх ее сейчас направит, вниз к гнездам.
Дэшон решительно шагнул к нему, перехватил поводья, прошептал:
— Это неприемлемо!
— Так я буду быстрее, — ответил Дал.
— Или тебя сожрут, — прошептал Дэшон. — Не Мирт, так остальные. Все знают, кому Мирт принадлежит, и взять его себе сейчас…
— Так я буду быстрее, — с нажимом повторил Дал. — Потом — пусть жрут.
Дэшон отпустил. Риирдал бросил виверну вниз. Та расправила крылья, пошла на плавное снижение.
“Надеюсь, Мирт не голоден”, — мысленно вздохнул Дэшон.
***
Грифон едва дышал.
Силы леса не хватало на двоих, как Нивен ни старался. Грифон все еще летел вперед, но едва дышал. Горы были больше и ближе, но небо — светлее.
А еще было дико, жутко, запредельно холодно. Северное небо словно говорило ему: ты здесь лишний.
И повторять про себя: "А я везде лишний" — Нивен больше не мог. Не до того было. Грифон тоже замерзал и держался только на той силе, которой все еще хватало у Нивена, чтобы делиться. Стоило убрать руку с холки, стоило на миг отпустить — упадет.
“Никуда ты не упадешь, — упрямо думал Нивен. — И я не упаду. И Йен. Остались бы еще силы на Йена...”
А потом, когда поднял птицу над предгорьями, когда понял, что уже совсем близко, и снова почти поверил, что справится, что долетит — увидел вдали черные точки. Точки мчались вперед, принимали очертания. И вскоре их можно было рассмотреть: огромные, похожие на Мирта, виверны, шли сразу с двух сторон, наперерез.