– А твой дом ты помнишь?
– Нет, – после новой попытки вспомнить и сопровождавшей её паузы сказал Чарльз. И собственная память в этот момент показалась ему чердаком в заброшенном доме – пустым и тёмным.
– А Оксфорд? Ты вообще хоть что-нибудь помнишь?
– Нет…
– Чарльз, ты помнишь, кто ты такой?
Отвечать вслух не понадобилось – Эрик лишь всмотрелся ему в глаза, резко выдохнул и отвернулся. Потёр лоб рукой, и на лице у него появилось выражение полного ошеломления.
– Мне жаль, – пробормотал Чарльз, чувствуя такую неловкость, словно лишившись памяти, кого-то серьёзно подвёл.
– Так, – русый резко поднялся. – Подожди минутку.
Отсутствовал Эрик не минутку, а добрых пятнадцать. За это время Чарльз успел увериться, что быстро встать у него не выйдет, осмотреть комнату, и прийти к выводу, что владелец дома – Эрик? Или сам Чарльз? – был человеком не бедным. Значит, его имя Чарльз… Он попытался примерить это созвучие на себя. Что ж, имя как имя, ничуть не хуже любого другого.
– Хочешь пить? – спросил Эрик, снова входя в комнату. В руках у него был стакан воды.
– Хочу.
– Держи. Извини, что бросил тебя вот так…
Чарльз попытался взять стакан, но руки слушались не лучше всего остального тела, и Эрик, вздохнув, приподнял ему голову, помогая напиться.
– Значит, так, – он поставил опустевший стакан на столик и снова сел на стул. – Тебя зовут Чарльз Ксавьер. Ты родился в Америке, недалеко от Нью-Йорка, но учёную степень получил в Англии. Так что ты – оксфордский профессор, хотя и не любишь, когда тебя так зовут.
– Почему?
– Говоришь, что нельзя стать профессором, не получив место преподавателя, а попреподавать ты не успел: уехал из Оксфорда сразу после защиты степени. Это было около года назад. Тебе тридцать один год, твои родители уже умерли, других родственников нет, во всяком случае, ты о них никогда не говорил. И ты мой друг. Ну, что ещё тебе сказать? – Эрик развёл руками. – Спрашивай, если хочешь узнать что-то ещё.
– Где мы находимся?
– В штате Калифорния, в горах, довольно далеко от моря. В моём доме, если ты это имеешь в виду.
– А ты…
– Эрик Леншерр. И твой друг, как я уже сказал.
– Близкий?
– Надеюсь на это, – Эрик невесело улыбнулся. – Хотя мы с тобой знакомы не очень давно, так что я довольно мало могу рассказать тебе о твой жизни. Я не знаю твоих друзей до Оксфорда, не знаю, в какой школе ты учился, была ли у тебя девушка… Хотя уверен, что за то время, что мы общались, девушки у тебя не было, во всяком случае, постоянной. И ты точно не женат.
– А на кого я учился в Оксфорде?
– На биолога, генетика. Но познакомились мы с тобой уже после того, как ты вернулся в Штаты.
– А ты кто по профессии?
– Ну, честно говоря, постоянной профессии у меня нет. Я просто живу. Довольно много путешествую, благо финансы позволяют.
– Но ведь образование у тебя есть?
– Я прослушал курс физики в университете и ещё несколько по техническим специальностям, но диплома не получил. А зачем? – он пожал плечами, поймав удивлённый взгляд Чарльза. – Всё равно я не собирался устраиваться куда-то на службу, делал это чисто для себя.
Чарльз кивнул, сделав себе мысленную пометку позднее вернуться к этому вопросу – уж слишком уклончиво звучали слова Эрика. Но пытать его сейчас настроения не было, он и так уже чувствовал, что начал уставать.
– А что случилось со мной?
– Шальная пуля, несчастный случай. Стреляли не в тебя, ты просто оказался не в то время не в том месте.
– Сколько я так пролежал?
– Около полугода, – Эрик замолчал, что-то подсчитывая. – Да, шесть с половиной месяцев.
– Какое сегодня число?
– Двенадцатое мая 1963 года.
– Почему я в твоём доме, а не в больнице?
– Потому что я тебя оттуда забрал. Врачи уверили, что сделали для тебя всё, что могли, и теперь ты либо очнёшься, либо нет. Ну а реабилитационные мероприятия можно проводить и на дому.
Чарльз прикрыл глаза. Перед зрачками появились точки, и их становилось всё больше. Можно было бы начать возражать, что наблюдение врачей даже в коме лишним ещё ни для кого не было, но усталость наваливалась всё сильнее, заставляя мечтать только о том, чтобы остаться и тишине и одиночестве. Кто бы мог подумать, что простой, короткий разговор может так вымотать! Словно за время комы у него атрофировались не только мышцы, но и мозги.
Для Эрика состояние Чарльза тоже не осталось незамеченным.
– Знаешь, пожалуй, тебе следует поспать, – сказал он, поднимаясь. – Так что я тебя пока оставлю.
– Я и так проспал больше шести месяцев…
– И как, не чувствуешь усталости?
Возразить было нечего.
– Так что подремли, – подытожил Эрик. – Врачи говорили, помимо всего прочего, что после выхода из комы у тебя может быть повышенная утомляемость. Поспи, а потом я принесу тебе поесть. Не беспокойся, нам некуда торопиться, так что наговориться ещё успеем.
– Я не беспокоюсь, – пробормотал Чарльз. Веки неумолимо наливались свинцом. Последней мыслью было – а сумеет ли он удержать ложку?
А ещё параллельно этой мысли мелькнула другая – что всё время их разговора Эрик Леншерр был, похоже, изрядно напряжён.
========== Глава 2 ==========
В первые дни Чарльзу пришлось существовать, как он сам определил для себя, в режиме младенца – он только ел и спал. «Ничего удивительного, – заметил Эрик. – Ты потерял много сил, пока проболел, и их надо восстановить». Чарльз восстанавливал. На следующий день после того, как он очнулся, его навестил доктор – совсем молодой парень в очках. Он расспросил о самочувствии Чарльза, взял у него кровь на анализ, и при этом поглядывал на него с таким испугом и растерянностью, словно был нерадивым студентом, а Чарльз – строгим экзаменатором, в чьей власти в любой момент ошарашить ученика зубодробительным вопросом. А потому Чарльз старался отвечать как можно мягче, и ободряюще улыбался, словно это он здесь был врачом, а не пациентом. Всё время осмотра Эрик молча просидел в углу комнаты, после они вместе вышли, а Чарльз тут же снова уснул, так и не догадавшись спросить, как же зовут юного доктора. Эрик тоже не назвал его имени, только после, когда Чарльз проснулся, сообщил, что, по словам врача, с ним всё будет в порядке, но ему выписали целую кучу лекарств, и надавали советов по реабилитации. Что до амнезии, то она, вероятно, со временем пройдёт сама.
– Это обнадёживает, – согласился Чарльз.
Ухаживать за Чарльзом к некоторому его удивлению, Эрик взялся сам, не нанимая сиделку, и больше не приглашая никаких докторов. В первые пару дней Чарльз даже сесть не мог без его помощи, не говоря уж о том, чтобы обслужить самого себя. И Эрик действовал, как заправская медсестра, не выказывая ни капли нетерпения или брезгливости. На вопрос Чарльза, почему бы не облегчить себе жизнь, раз уж по словам самого Эрика финансы позволяют, Леншерр лишь отмахнулся:
– И сам справлюсь. Не люблю я людей, честно говоря. Я и этот дом выбрал из-за его уединённости.
– А тут рядом есть какой-нибудь город?
– Городок. Дуглас Парк, если тебе что-то говорит это название. Но до него миль сорок.
Эрик не просто обслуживал Чарльза, он помогал ему с упражнениями, делал ему массаж, причём, насколько Чарльз мог судить, на весьма неплохом уровне, следил за графиком приёма лекарств, витаминов и уколов, вечно выпадавшим из памяти его подопечного. Помимо быстрой утомляемости и полного отсутствия каких-либо личных воспоминаний, Чарльз обнаружил, что ему трудно сосредоточиться на чём-то и держать в памяти даже то, что происходит с ним сейчас. Любая умственная деятельность требовала больших усилий, что и злило и пугало Чарльза. Эрик, впрочем, не унывал, утверждая, что странно, если бы было иначе, и приносил ему учебные пособия, явно рассчитанные на детей. Но даже решение детских примеров и задачек вроде сравнения картинок и запоминания расстановки предметов казались непосильной нагрузкой. Устав, Чарльз начинал психовать, и Эрик без слова возражения всё убирал, но проходило некоторое время, и Ксавьер снова требовал приступить к занятиям.