Можно сказать, что книги Астрид Линдгрен оказали влияние уже на несколько поколений детей во всем мире. Те, кому сейчас 20–25 лет, тоже пережили увлечение произведениями этой писательницы Они учат правдивости, доброте, честности, гуманности. Учат не только детей, но и взрослых. Им они подсказывают вдумчивое, серьезное отношение к ребенку, уважение к нему, умение видеть в нем хотя и маленького еще, но человека. Потому-то так любят дети Мелькерсона, потому-то они так бережны и нежны с Малин, что те относятся к ним не покровительственно, как к младшим, а как равные к равным. И потому-то так возненавидели к дети и подростки юношу Кристера, что угадали в нем презрительно-снисходительное равнодушие к себе.
Почти все свои книги Линдгрен посвятила детям (лишь несколько юношеству). «Я не писала книг для взрослых и думаю, что никогда не стану этого делать». - решительно заявляет она. Почему Линдгрен пишет для детей? Быть может, потому, что хочет, как она говорит, «развлечь саму себя» и «еще того ребенка, который всё еще продолжает жить во мне». «Детскость», ощущаемая писательницей, помогает ей прежде всего понимать детскую психологию и детский характер. Все созданные ею персонажи — живые, полнокровные дети с присущими им склонностями, талантами, капризами и слабостями. Таковы ее малышка Чёрвен, Стина, Пелле, да и все остальные герои, будь они подростки или взрослые.
Вам, ребята, несомненно понравится и легкий, непринужденный юмор Линдгрен, ненавязчиво окрашивающий всю книгу. Юмор звучит зачастую в авторской речи Линдгрен. Без конца шутят ее герои — Ниссе, Кристер и особенно семейство Мелькерсонов; там все подшучивают и подтрунивают друг над другом. Порою повесть «Мы — на острове Сальткрока» напомнит вам увлекательный сценарий кинокомедии, особенно бесконечные падения Мелькерсона и детей в воду. Тогда вспомните, что первоначально часть книги была экранизирована.
Ну вот, сейчас вы прочитаете и узнаете новую повесть Линдгрен, как читаете и знаете ее другие произведения. Потому что почти все лучшее, созданное шведской писательницей, переведено на русский язык; «Пеппи Длинный Чулок». «Малыш и Карлсон, который живет на крыше», «Карлсон снова прилетел», «Знаменитый сыщик Калле Блюмквист», «Расмус-бродяга». «Мио, мой Мио?». «Эмиль из Лённеберги». «Новые проделки Эмиля из Лённеберги».
Еще в 1944 году Линдгрен написала свою знаменитую книгу «Пеппи Длинный Чулок». Когда вскоре в свет вышла другая ее повесть: «Знаменитый сыщик Калле Блюмквист» — шведских газетах писали: «Калле Блюмквист» может взять за руку «Пеппи Длинный Чулок» и вместе с ней подняться на форум великолепнейшей литературы для детей». А потом к «Пеппи Длинный Чулок» и «Калле Блюмквисту» при соединялись и другие герои Линдгрен: Малыш и Карлсон, Расмус-бродяга, Принц Мио и его друг Юм-Юм. Эмиль из Лённеберги. А сейчас их может взять за руку малышка Чёрвен, которая живет в Швеции, на острове Сальткрока, расположенном «на самом краю моря», среди безлюдных шхер!
Здравствуй, малышка Чёрвен! Добро пожаловать!
ЛЮДМИЛА БРАУДЕ
Июньским днем
Спустись как-нибудь летним утром к Приморской набережной в Стокгольме и посмотри, не стоит ли там у причала белый рейсовый пароходик «Сальткрока I». Если стоит, так это и есть тот самый пароход, что ходит в шхеры, и тогда смело подымайся на борт. Ровно в десять он даст прощальный гудок и отчалит от набережной, отправляясь в пристани, той, что на острове Сальткрока [1]. В честь ее и называется пароходик. Дальше ему идти незачем. За Сальткрокой начинается открытое море, где торчат из-под воды лишь голые скалы да шхеры[2]. Там никто не живет, только что гага, да чайка, да другая морская птица.
А на Сальткроке живут люди. Их немного. От силы десятка два. Правда, это зимой. Летом на остров приезжают дачники.
Вот такая семья дачников и ехала на пароходе «Сальткрока I» в один прекрасный июньский день несколько лет назад. Отец и четверо детей по фамилии Мелькерсон, коренные стокгольмцы. Никто из них еще не бывал на острове, и все они с нетерпением ожидали встречи с ним, особенно Мелькерсон-старший.
— Сальткрока, — сказал он задумчиво. — Мне нравится это название, поэтому я и снял там дачу.
Его девятнадцатилетняя дочь, Малин, взглянув на него, покачала головой. До чего же легкомысленный у них отец! Ему скоро пятьдесят, а он все такой же непосредственный, как ребенок: в нем больше мальчишества и беспечности, чем у его собственных сыновей. Вот он стоит на палубе в радостном нетерпении, будто мальчуган в рождественский вечер, и ждет, что его затея снять дачу на Сальткроке всех осчастливит.
1
Сальткрока (шв.) — медвежий угол, захолустье. (Здесь и в дальнейшем примечания переводчиков.)