- Пых… пыххх… - одновременно пропыхтели мы с Варрисом, и допили своё пиво.
- С тех пор и орки, и гоблины остались без земель. Потому что король Альдериан, уводя эльфов испоганил своей магией все захваченные территории. Там теперь растут ядовитые травы, и водятся злобные твари. Остатки наших народов расселились по землям людей, которые приняли их, и даже обеспечили жильём. Но в нашей памяти всё ещё живо воспоминание об Оркозараде, который мы надеемся когда-нибудь возродить.
Огонь у меня во рту погас, и голова стала ясная, как будто и не было выпито столько пива.
- А как же эльфы опять приезжают в города людей? Почему их пускают сюда? – спросил я.
- Война давно закончилась, - начал объяснять Бурлак, - король Альдериан, как появился, так и исчез с остатками своих воинов. А новый король эльфов, Эльмидон, постарался вновь наладить отношения со всеми народами, разослав предложение о мире, которое было принято, потому что сил начинать новую войну ни у кого не было. Вот с тех пор и получилось, что орки и гоблины живут в городах людей. В горах у гномов тоже поселилось немного орков. Они помогают им добывать руду и строить новые подземные жилища. Потихоньку наладилась торговля, и эльфы стали привозить к нам свои товары, покупая что-то у нас. Так и живём, – закончил своё повествование Бурлак.
- А что же ваши шаманы не возьмутся за восстановление утраченных земель? – поинтересовался я.
- Они пытались, но проклятая магия злобного эльфа не поддаётся нашим шаманам, - ответил орк, и прищурив один глаз спросил, - а может тебе попробовать заняться этим важным и благородным делом? Орки и гоблины до скончания веков прославляли бы имя Ли-си-цына. Вот только… - он замялся, - уважаемый, позеленел бы ты хоть немного. Ну очень необычно выглядит красный гоблин, да ещё и шаман.
Я хмыкнул и уставился на Варриса.
- Нам пора. У меня завтра с утра полно важных дел.
Эльф стал подниматься. По его трезвому взгляду было понятно, что после перчика пыхтуна и у него хмель выветрился.
- Так что ты мне ответишь, шаман? – трактирщик с надеждой смотрел на меня.
Мне вспомнились слова Истока, - «мир станет таким, каким вы его сделаете…»
- Я подумаю, уважаемый Бурлак, но не обещаю, что сразу возьмусь за это. Сам видишь, что сил у меня пока хватает, только на то, чтобы опрокинуть кружку пива. Ну а что там дальше будет – посмотрим.
Мы с Варрисом направились к двери, и уже перед самым выходом я обернулся, и взглянув на хозяина таверны, который смотрел нам в след, спросил:
- А можно мне будет увидеться с вашим шаманом Бругом?
- Ну а почему нет, - сразу заулыбался орк, - как только захочешь это сделать, я дам тебе провожатого до поселения, где он живёт.
- Договорились, - кивнул я, и мы с эльфом вышли из трактира.
И только через минуту, идя по улице я вдруг опомнился, - погоди, Варрис, мы же не заплатили.
- Не бойся, - успокоил меня приятель, - ещё никто не уходил из «Клыка и кружки», не заплатив за угощение. Раз нас выпустили, значит всё в порядке. В конце концов зря что ли я играл весь вечер.
- Значит я тебе должен.
- Да брось ты, - эльф махнул рукой, - сочтёмся потом, не бери в голову.
- Не люблю быть должником, - пробурчал я.
- Хорошо, - Варрис остановился, - гони золотой.
Ни чего себе! Вот это у него расценки за музыкальное выступление за один вечер! Но я, не говоря ни слова, полез в карман и протянул ему блеснувшую в свете фонаря монету.
Эльф сунул её себе в куртку и спокойно проговорил:
- Ну вот, теперь я тебе должен, - он довольно улыбался. – При случае отдам, - и похлопав меня по лечу двинулся в сторону своего дома, проговорив на прощанье, – до завтра. Встретимся за завтраком в «тазу».
- Бывай, - махнул я в ответ, и улыбаясь покачал головой.
Мой новый дом встретил меня тишиной. Запалив свечу, я поднялся наверх и увидел, что кровать застелена свежим бельём. Видимо Мадам, как и обещала купила мне всё необходимое. На столе красовалась новая скатерть, поверх которой стояла ваза с цветами. Спасибо, конечно этой женщине, но, пожалуй это уже перебор. Вот женюсь, тогда цветы на столе будут в самый раз, а пока… Хотя о чём это я? Какое там женюсь?! Нет, пора спать, а то в голову начинают лезть какие-то совсем уже дурные мысли.