— А что он здесь делает? — спросила Зоя.
— У него старики здесь живут. Я ему на глаза особо не попадался, ведь он знает про наши дела с Погорельцем. Думаю, зачем лишний раз рисоваться?
— Он точно не знает, что ты здесь? — спросил Гога.
— Нет, — уверенно ответил Семен. — Он наездом. Я же говорю — у него мать и отец здесь. Пахан Антошкин на ЖБИ главным инженером работал. Сейчас разговор ходит — вроде как…
— Подожди, — бросив взгляд на Гогу, остановила его Зоя, — как зовут отца Мустанга?
— Василий Григорьевич Лобов, — удивленно посмотрел на нее Семен. Гога расхохотался. — Ты чего? — повернулся к нему Семен.
— Да так, — посмеиваясь, покачал тот головой. — Вспомнил анекдот один. Приходит…
— Ты был прав, — посмотрела на него Зоя. — Хорошо еще…
— В этот раз права ты, — перебил Гога. — Кто умеет выжидать, добивается большего. В противном случае мы бы уже не хотели ничего.
— Про что это вы? — непонимающе спросил Семен.
— Да так, — отмахнулся Гога, — вспомнили один анекдот.
— Ясно. — Семен шагнул к двери.
— Все-таки не забудь узнать о Стилисте, — сказал вслед ему Гога.
— Стерва! — ударив по висевшему набитому песком чучелу, выкрикнула Алиса.
— Я думала, мы подруги, а ты, Лолочка, вот как заговорила. Ну что же, ты мне сама подбросила идею. Я всегда уважала Валерия только как человека, и он был мне симпатичен как супруг моей подруги. А теперь, — она с коротким криком-выдохом ударила чучело, — буду видеть в нем мужика.
— С кем это ты? — услышала она и увидела вошедшего Игоря.
— Сама с собой. — Алиса полотенцем вытерла пот со лба. — А то что-то скучно стало. Вот и решила размяться да и поговорить с собой. У тебя так не бывает? — улыбнулась она.
— У меня нет.
— Счастливый, — сматывая с рук бинты, опять улыбнулась Алиса.
— Ты не хочешь поужинать со мной? — спросил Игорь. — Меня что-то тоска взяла. Надоел город. Решил съездить в охотничий домик. У меня есть одно укромное местечко, где я скрываюсь от всех дел и людей. Место глухое, рядом речка. Поедем со мной? Хочется, чтобы рядом была прекрасная сильная женщина. А то мы с тобой только по деловым вопросам встречаемся. Поедешь?
— Это как-то неожиданно, — растерялась Алиса.
— Перестань, — улыбнулся Игорь. — Ты всегда видишь во мне сухаря Семенова. Да, на работе я такой, без всяких эмоций. А в жизни другой. И ты имеешь реальную возможность в этом убедиться.
— Вот как? — засмеялась Алиса. — Тогда я обязательно воспользуюсь такой редкой возможностью. А если об этом узнает твоя…
— Вот уж не думал, что ты кого-то можешь бояться.
— Едем. Я только переоденусь.
— Жду в машине.
— Слушай, Артур, — входя в комнату, сказал Русич, — мне надоело кататься по всем местам, где собирается это шкурье. Если ты хочешь…
— Федор, — недовольно перебил его полковник, — я знаю, чего я хочу. Если у тебя нет желания ездить со мной, не езди.
— Но ты ко мне приехал, как же я тебя одного по таким местам.
— Тогда не говори об этом.
Федор коротко усмехнулся:
— Давай поедим, а то от этой езды у меня что-то аппетит разыгрался.
— Насколько я помню, — засмеялся Артур, — отсутствием аппетита ты никогда не страдал.
— Я тоже кое-что помню, — проворчал Федор. — Что зазря ты никогда и ничего не делаешь. Значит, ты в Москве появился с определенной целью. А…
— По-моему, мы уже обговорили это, — резко перебил его Артур.
— Будешь есть? — обиженно спросил Федор.
— Давай лучше куда-нибудь завалимся, а то твоя пища напоминает…
— Мне тоже, — кивнул Русич. — Но хоть это солдатское блюдо готовить умею.
— Варишь колбасу, — со сдержанной улыбкой начал полковник, — отваром заливаешь супы быстрого приготовления. Они вроде все разные, а на деле одно и то же. На Западе их, кстати, давно не едят.
— Куда поедем? — спросил Федор. — Туда, где собираются…
— В нормальный ресторан. Просто отдохнем. Может, и женщин приличных встретим.
— Нормальные в ресторан поодиночке не ходят.
— Ну, может, придут две подруги, — улыбнулся Артур.
— Так нас и ждут две порядочные.
— Ты ведь совсем не старый. Тридцать два?
— Три.
— Возраст Христа. А бурчишь, словно тебе все семьдесят. Что же с тобой в пятьдесят будет?
— Не доживу, — буркнул Федор. — Да не очень-то и хочется. Скука старому. Какая-нибудь кондрашка хватит — и подыхай медленно. Не хочу.
— Знаешь, — вздохнул Артур, — мне уже сорок пять. И хочу протянуть, пусть подыхая, как сказал ты, по крайней мере месяцев семь-восемь, проводить век, а заодно и тысячелетие, а там, — он махнул рукой, — и трава не расти.
— Конечно, двухтысячный встретить необходимо. Представляешь, всем по сто лет стукнет, — улыбнулся он.
— Ну что, — засмеялся Артур. — Тронулись, пока еще по сто не исполнилось?
— Смотри. — Войдя в комнату, Людмила протянула сидевшему в кресле Китайцу газету. — Продается… — Повторяться нельзя, нужно находить новые источники сведений. Если будем работать по этой же схеме, нас быстро вычислят. К сожалению, милиция в последние годы работать научилась. К тому же лучше на некоторое время утихнуть. Подумают, что столицу навещали гастролеры. Впрочем, мы как раз и есть гастролеры.
— Юрка, ради чего ты собрал всех? Я говорю о Волчаре, Петьке. Ну, Толик,
— Людмила вздохнула, — мой брат. И как ни странно, я довольна, что он с нами. Потому что, если бы не ты, Толька давно бы уже был в тюрьме. А вот Волчара… Я начинаю опасаться его. Он постоянно какой-то… — подыскивая правильное определение, она помолчала, — вызывающе-насмешливый. Когда он появился с Толькой, мне сразу стало не по себе. Я не понимаю, зачем ты взял его с собой.
— Волчара опытный и безжалостный бандит, — сказал Юрий. — В нем порой говорит уязвленное самолюбие. Он из тех, у кого, как принято говорить, пальцы веером. Он всегда был лидером. В зоне, на свободе, всюду среди себе подобных. И вдруг теперь он вынужден кому-то подчиняться. У него скоро должно это пройти. Если нет — я убью его. Что касается Петра, то он меня устраивает. Опытный водитель. Ни во что не суется. Так что…
— Ты уверен в нем? — перебила его Людмила.
— Абсолютно.
— Я поняла, что вы знакомы. Он тоже сибиряк?
— Да. Мы тюменские мужики. Вернее, я в школе там учился. В одном классе с Петькой. — Воспоминание на секунду согрело его холодные глаза. — Потом в армию вместе ушли. Даже в одну роту попали, в разведбате были. Потом расстались. Я остался прапором. Он в Москву поехал после дембеля. У него здесь отец жил. Его родители в разводе были, но отец всегда помогал Петьке. Вот он его после армии и пристроил в таксисты. Потом Петька какому-то новому русскому, а тот сам подставил зад, «вольво» подпортил. В общем, рассчитали его. У того гада все схвачено было. Петька на «Таврии» отцовской вроде подработать хотел. Не получилось. Жена от него сразу сбежала. А любовь была как в романе. Из армии ждала, по два раза в день писала. А коснулось дела — и сбежала. Какой-то коммерсант ее увел.
— Значит, у нее любви не было, — сказала Людмила. — Потому что когда любишь…
— Если бы я приехал к тебе нищий, — неожиданно спросил он, — и без надежды на завтра? Как бы…
— И он еще спрашивает! Я с тобой…
— Опять-таки, — спокойно заметил Юрий, — из-за, денег. Впрочем, как и она. Хотя Толик — исключение. Он молод, и ему нравится все это. Хотя он уже побывал в тюрьме. Но все равно — молодость, игра горячей крови.
— Я давно хотела тебя спросить, почему ты называешь себя Китайцем?
— Не я, — засмеялся Юрий. — Меня так еще в армии прозвали. Я увлекся китайским искусством. Боевым. Начал с разминки. Меня один старший прапорщик начал обучать. Названия уже и не помню, но штука классная. А разминка такая медленная и на вид потешная. Я вставал раньше команды «подъем» на пятнадцать минут и делал эти упражнения. Вот и получил прозвище Китаец. Мне понравилось. С тех пор, если представляюсь, говорю — Китаец.
— Ты мне этого не говорил.
— Я тебе много чего не говорил, — усмехнулся он. — Потому что не знал, нужна ты мне или просто переспал, и все. Но когда прихватило, тебя вспомнил. Наверное, поверил, что ты умеешь…