— Я и не собираюсь заниматься чем-то другим, — усмехнулся Рудик. — Но хочу знать, что я мафия, — чеканя каждую букву, проговорил он.
Валерий и Лола переглянулись без улыбки.
— А ведь Рудик правильно говорит, — после короткой паузы заметил Валерий, — насчет мафии. Я об этом как-то и не думал. А ведь все уважение и страх других связаны именно с этим.
— Вот сегодня я и переговорю с директорами об этом, — заявил Рудик.
— Отлично, — потирая руки, кивнул сидевший за письменным столом Никита Афанасьевич. Посмотрев на сидевшего с трубкой в зубах полного, подмигнул. — Мы имеем большие деньги. А затраты минимальны. Молодец, Семенов, что согласился на предложение Ниндзи.
— Оно конечно, — вздохнул полный, — деньги хорошо. Но представь, Возин, что будет, если…
— А вот это, Лобов, — перебил его Возин, — дело пятое. Потому как даже если, выражаясь по-твоему, на нас выйдет правосудие, доказать нам ничего не смогут. Счета есть, но… — Он многозначительно замолчал.
— Дай-то Бог, — кивнул Лобов.
— Знаешь, Василий, в последнее время мне что-то не нравится твое настроение. У тебя оно какое-то пасмурное и…
— Дома не все ладно. Зинаида все ворчит и ворчит.
— Чего ей не хватает? Денег у вас полно. Ты ей ни в чем не отказываешь. Вообще-то, наверное, прознала про твою вспыхнувшую последним костерком любовь, — невольно хихикнул Возин, но, опомнившись, кашлянул.
— Может, и это. Но молчит, не говорит ничего. Что же касается моей, как ты верно отметил, последней, вспыхнувшей костерком любви, то ты прав. Я действительно чувствую, что по-настоящему люблю. Я понимаю, что это звучит довольно глупо и смешно, но тем не менее повторю: я люблю Зойку.
— Ну ты даешь. Насколько я знаю, она не дала тебе не то чтобы шанса, а даже просто возможности объясниться.
— Ну и что? Чтобы по-настоящему любить, не нужно общаться тесно. Секс в любви далеко не главное.
«Конечно, — мысленно усмехнулся Никита Афанасьевич. — Особенно когда этот самый секс для тебя в прошлом». А вслух сказал:
— Так поговори с ней. А то ты даже к ней не подходишь…
— Пытался. Но она не приняла это всерьез. А на второй раз у меня просто смелости не хватает.
— Ладно, давай отложим разговор о твоих амурных делах на потом. Сейчас нужно решить, как быть с поставкой груза заказчику. Посылать машины в…
— Я договорился с ним. Он сам вышлет четыре «КамАЗа» с соответствующими документами. Мы оформим груз через завод. Об этом я тоже договорился.
— Подожди, но об этом никто не знает. Мы сегодня встречались, и никто об этом ни слова.
— Сегодня у Ниндзи будут все. Там и решим, заказчика я хорошо знаю. Просто не успел сообщить всем о своей договоренности.
— Конечно, если все так, как ты говоришь, то это отлично. Мы сможем через твоего знакомого выйти и на белорусских строителей.
— Почему ты мне не веришь? Я думал…
— Извини, я не так выразился. Я хотел сказать, что если твой приятель из Белоруссии поможет…
— Он поможет.
— Отлично. Сегодня у Валерия все обсудим. А что с Яковлевой?
— Понятия не имею. Я к этому никакого отношения не имел и не хочу ввязываться в это.
— Вообще-то да. Извини. Просто мы…
— Я повторяю: об этом я даже слышать не хочу. Я занимаюсь работой, а не…
— Все-все, — замахал руками Возин. «Если бы не твой сынок, — сунув в рот сигарету и щелкнув зажигалкой, зло подумал он, — мы бы давно дали тебе пинком под зад, трусливый старый боров».
— Привет, маман. — В открытую дверь вошел молодой плечистый мужчина в красном пиджаке.
— Антон! — Всплеснув руками, к нему шагнула пожилая женщина в дорогом халате.
— Чао, маман. — Приподняв женщину, он чмокнул ее в лоб.
— Уронишь! — испуганно воскликнула она.
— Никогда в жизни, — рассмеялся Антон. Опустив мать на пол, спросил:
— Где отец? Он меня вызвал зачем-то. Не знаешь зачем?
Не отвечая, она тяжело вздохнула.
— Что такое, маман? — осторожно взяв ее за плечи, спросил сын.
— Как что — он, Антошка, по краю ходит. Связался у с этими… — Не договорив, махнула рукой.
В глазах сына мелькнула усмешка.
— Успокойся, маман, все нормально. Папаша — мужик башковитый и куда не надо не полезет. Так что…
— Антошка, — мать укоризненно покачала она головой. — Ну что ты меня, как во Франции, маман да маман. Мама, — она вздохнула, — самое хорошее и ласковое слово. А ты меня, как мачеху — Перестань, мам, — улыбнулся он. — Я же любя. А что говорю так, — он пожал широкими плечами, — так каждый выражается по-своему. Дело не в словах. Я хороший сын. — Он снова обнял ее. Мать, вздохнув, кивнула. — Я слышал, — отпустив ее, нерешительно начал Антон, — что бате бес в ребро…
— Перестань. — Мать рассердилась. — Это она виновата, строит ему глазки.
— А кто? Ты знаешь?
— Слышь, мужик, — осмотрев небольшое, тускло освещенное помещение, спросил один из двоих небритых мужиков. — Ты куда нас… — Повернувшись, испуганно замолчал.
В дверь вошли четверо крепких мужчин в облегающей тело черной одежде с закрытыми масками лицами.
— Вы чего? — с заметно побледневшим лицом отступил назад второй.
— Сюда, — махнул рукой на небольшой люк один из мужчин в масках.
— Да вы кто такие? — испуганно спросил первый. Четверо в масках, бросившись вперед, легко скрутили мужчин и умело нацепили им на ноги кандалы.
Заглушив их испуганные крики кляпами, обоих затащили в кабину грузового лифта.
— С днем рождения, Родион, — подняв бокал, с улыбкой посмотрел на сидевшего в центре богато сервированного стола Рудика средних лет мужчина с посеребренными сединой висками.
— С днем рождения! — хором проскандировали сидевшие за столом семеро мужчин и восемь женщин. Рудик, довольно улыбнувшись, кивнул:
— Спасибо.
— Ну, — засмеялся человек с седыми висками, — благодарить пока еще рано. В день рождения приятно дарить подарки. — Все зааплодировали. — Знаю, ты мечтал о «шестисотом». Он у тебя есть. — Вытащив из нагрудного кармана пиджака связку ключей, аккуратно положил на стол.
— Вот это да! — вскочив со стула, восторженно воскликнул Родион.
Остальные гости стали выкладывать на стол доллары.
— А где Василий? — спросил Валерий.
— Его Гришка вызвал, — негромко ответила сидевшая рядом Лола.
— Ясно, — расстроился Василий. — Значит, она отказывается.
— Не хочет, — кивнул крепкий мужчина. — Я уж и так, и так. Она уперлась, и все. Говорит, еще раз — и в милицию буду обращаться.
— В милицию… — Василий покачал головой. — Это плохо. Может, лучше оставить ее в покое? — задумчиво спросил он себя.
— Как скажете, — пожал плечами крепкий, — так и сделаю. Но ведь все за то, чтобы она…
— Ладно, решим после. Завтра встретимся и все обсудим.
— Я могу быть свободен? — спросил крепкий.
— Иди, Григорий.
— Василий Григорьевич, — нерешительно начал Григорий, — нам бы…
— Держи. — Василий протянул ему несколько стодолларовых купюр. — Я помню, что сегодня у вас получка, — усмехнулся он.
— Лобов, — выглянув в приоткрытую дверь, позвала его Лола, — ждут только тебя.
— Извините, — входя следом за ней в зал, обратился он к сидящим за длинным столом гостям. — Просто кое-что не…
— Василий Григорьевич, — нетерпеливо проговорил Валерий. — Сегодня о делах ни полслова. Сегодня просто веселимся.
— Мужики, — подняв голову, со страхом спросил один из небритых. — Что это? Куда я попал? — Он ухватился за кандальную цепь и несколько раз с силой дернул ее.
— Не дергай, — хмуро посоветовал лежавший у стены худой мужчина. — Сначала все страшно и непонятно, потом привыкнешь. Какая погода на улице? — с тоской спросил он.
— Да кто вы такие? — воскликнул небритый.
— Каторжники, — выдавил один из лежавших на тюфяках трех изможденных людей. — И не знаем чьи.
— Как же так? — окончательно перепугался небритый. — Ведь…
— Ты наверняка один из нас, — сипло проговорил еще один, — из бомжей. В городе проездом. Клюнул на обещанный пузырь и закусон. Все через это прошли. И знаешь, что самое страшное? До нас никому нет дела. Они знают, кого берут.