— А что? — усмехнулся Шустрый. — Колхозники раньше не сидели? Сам говоришь, Топорик в свое время популярной личностью был.
— Во, — кивнул Харя на вошедшего Бугра. — Миха, помнишь, к твоему деду какой-то старикашка приезжал?
— И что? — огрызнулся Бугор. — Мало ли к нему кто приезжает. Я что…
— Видишь ли, в чем дело, — перебил его Фалин. — Похоже, тот старик знает, где Атаман. Он звонил его жене. Когда он был у вас?
— А я помню, что ли? — хмуро ответил Михаил.
— Так мы тогда второй раз покатили по деревням, — обрадованно вспомнил Харя. — Точно, если не верите, вон парней…
— В тот день и звонок был, — сказал Шустрый. — Придется нам с твоим дедом потолковать.
— Деда не троньте, — угрюмо проговорил Бугор. — Он здесь не при делах.
— А кто сказал, что при делах? — усмехнулся Фалин. — Просто узнаем, что за знакомый, и все. А может, ты сам у него спросишь?
— Да он меня пошлет подальше, — вздохнул Бугор. — Скажет — не лезь в мои дела, зелен еще. Так он всегда говорит.
— Положим, сейчас он так не скажет, — бросил Ниндзя. — Поехали. — Он шагнул к двери.
— Мужики, — остановил их Бугор, — не троньте деда. Ему волноваться нельзя, у него мотор…
— Ты сам успокойся, — сказал Фалин, — мы спросим его, и все. Вежливо спросим.
— Поехали, — нетерпеливо сказал Валерий. — Это, похоже, след, и я не хочу его упускать.
Рассердившись, Бугор вышел со всеми.
— Так-так, — усмехнувшись, покачал головой Пряхин. — Значит, ставишь мне условие. Ну что же. — Он усмехнулся. — Баба ты, конечно, что надо. И в теле, и все остальное меня устраивало, но видишь ли, в чем дело, милая, терпеть не могу, когда меня берут за горло. Так несколько раз пыталась сделать моя супруга. Но она моя жена по закону, а ты… — Не договорив, поднялся с табуретки. — Я вот что тебе скажу — меня устраивает в тебе все. Но терпеть не могу условий. Тем более не тебе их ставить. Подумай о том, что я сказал, и поговорим завтра. — Не прощаясь, шагнул к двери.
— Но ты хотя бы с Катькой и Генкой поговори! — сердито бросила Светлана.
— А то выходит, что я должна защищать нашу любовь и от твоей жены, и от…
— Как ты сказала? — повернувшись, насмешливо спросил он. — Нашу любовь? Так вот, милая, нет никакой любви. Ни нашей, ни просто моей. Я к тебе привык, не более. Я люблю баб, но ни к одной не прикипал. А вот к тебе…
— Вот это и есть любовь, — дерзко перебила его Светлана. — Знаешь, почему я затеяла этот разговор? Мне плевать на твою жену, на Катьку с Геннадием. Правда, они что-то хотят, а вот что, сказать не могу, не поняла. Но как подумаю, что ты сейчас приедешь и будешь обнимать Ангелину и говорить ей те же слова, что и мне, я убить готова и тебя, и ее.
— А что? — усмехнулся он. — Прекрасная мысль. Почему бы тебе не спровоцировать ее и не прихлопнуть? — едко спросил он.
— Уходи, — разозлилась Светлана и указала рукой на дверь. — И больше никогда здесь не появляйся.
— Вот оно как, — усмехнулся Пряхин. — Может…
— Вон! — закричала она.. Он поспешно вышел.
— Гад! — Схватив стоявшую на столе бутылку шампанского, Светлана бросила ее в дверь.
— Привет, Топорик, — весело кивнул сидевшему на кровати деду вошедший первым Валерий.
— Здоров, коли не шутишь. — Старик исподлобья осмотрел вошедших за Валерием Шустрого, Фалина и еще троих парней.
Последним вошел Бугор и, остановившись у двери, прислонился к косяку плечом, вздохнул.
— Это что? — насмешливо поинтересовался Топорик. — Комиссия какая? С чем пожаловали, гости дорогие?
— Вопрос есть один, — присаживаясь, кивнул Валерий. — У тебя здесь недавно был один твой знакомый. Как мы думаем, по лагерям. Он нам нужен. Могу подсказать, чтоб ты не говорил «многие ко мне ходят», — опередил он Топорика. — Этот мужик приехал на старой «Волге», и разговаривали вы с ним про Атамана, — рискнул высказать цель визита Валерий.
Фалин и Шустрый переглянулись. Стоявший у двери Бугор выпрямился и сузил глаза.
— Вот сучье племя, — нашел его взглядом дед. — Не думал я, что ты такая гнида, — презрительно добавил он.
— Да я, — шагнул вперед Михаил, — ниче…
— Это ваши семейные вопросы, — усмехнулся Валерий. — Ты нам скажи, кто такой этот крестьянин. И все, разойдемся полюбовно.
— Я тебя раком не ставил, — усмехнулся Топорик, — чтоб про любовь базарить.
— Ты, дед, не груби. — Валерий приподнялся.
— А ты на меня жути не гони. Я видывал и поблатнее тебя. Или, думаешь, много вас и силушка имеется. — Обнажив оставшиеся впереди три желтых зуба, скрипуче засмеялся.
— Вот и поговори с ним по-хорошему. — Фалин сделал вперед два шага и присел на корточки перед кроватью. — Дед, не будем выделываться. Ты нам все равно все скажешь. Просто, учитывая твою старость и то, что твой внук с нами работает, не хотелось бы…