– Владения графа Монкорне! – пояснил напарник Сашке, – И эта титулованная скотина пожалела для нас нескольких сучьев сухого валежника.
– А разве в революцию якобинцы не всем аристократам гильотиной "секим башка" обеспечили?
– Кто успел вовремя прогнутся под новую власть, те уцелели и даже преуспели. Да и наш друг Бони соизволил наплодить сотни, если не тысячи новых, этот вроде из них. Я не припомню такой аристократической фамилии, значит, появилась совсем недавно. – Фигнер в этом вопросе не погрешил против истины, за время своего правления Наполеон пожаловал примерно 3600 титулов, в том числе 42 княжеских и герцогских, 500 графских, 1550 баронских.
Совсем как в 90-е годы 20-го века, прикинул Александр, там тоже как перестройка началась, так и полезли из всех щелей графья-князья, не то фальшивые, не то настоящие, "аристократы" завелись даже в тех краях, где их сроду не было – на малой родине Александра, традиционном месте ссылки. А как доморощенные "разоблачители" стонали помнится, в СМИ: "репрессии, репрессии, гибель элиты"… не одна сотня всевозможных писателей-журналистов себе имя сделала на столь благодатной теме.
Замысел Фигнера был прост и в то же время оригинален для своего времени. Люди Фуше, согласно полученным из России сведениям, ждут офицера, предположительно с нижним чином – денщиком. Поэтому пока никто не обращает внимания на двух работяг-сезонников, переходящих из города в город в поисках лучшей доли. В отличие от многих других дворян потомок остзейского купца руками работать умел, впрочем, как и многие профессиональные военные той эпохи, большинство офицеров владели различными ремеслами в достаточном объеме, по крайней мере могли самостоятельно починить упряжь, зашить сапоги и разбирались в искусстве ковки лошадей. Кроме того еще Петр Первый ввел в моду трудовое воспитание у высших слоев общества, не все правда захотели подражать царю, что "на троне вечный был работник", но тем не менее… Будущие императоры Александр и Николай Павловичи под присмотром своей венценосной бабки выращивали свой огород, обучались слесарному и токарному делу. Отчасти таким образом в жизнь проводились новые идеи об естественном равенстве людей – в духе Жан-Жака Руссо. Великая французская революция заставила многих дворян крепко задуматься. Приятель Пушкина Александр Николаевич Раевский надписал на книжке, которую подарил своему внуку в 1863 году "Милый мой внучонок, во время самого разгара Французской революции, все опасались, что эти ужасы дойдут до нас, и молодые люди того времени выбирали себе какое-нибудь ремесло, чтобы иметь средство снискать себе пропитание. Покойный мой отец, а твой прадед, Николай Николаевич Раевский выбрал профессию переплетчика и эти книги были переплетены для сестры моей матери – Екатерины Алексеевны Константиновой, храню их как памятник давно минувших дней". А русский посол в Англии Семен Романович Воронцов выражался тогда еще определеннее. Он хотел заранее оградить своего сына от неприятностей будущей революции в России. В 1792 году он писал своему брату: "Франция не успокоится до тех пор, пока ее гнусные принципы не укоренятся здесь… Это, как я вам уже сказал, война не на жизнь, а на смерть между теми, которые ничего не имеют, и теми, которые обладают собственностью, и так как эти последние немногочисленнее, то в конце концов они должны будут пасть. Зараза станет всеобщей. Наша отдаленность охранит нас на некоторое время, мы будем последними, но и мы станем жертвой этой всемирной чумы. Мы ее не увидим, ни вы, ни я; но мой сын увидит ее. Поэтому я решился обучить его какому-нибудь ремеслу, слесарному или столярному, чтобы, когда вассалы ему скажут, что они его больше не хотят знать и что они хотят разделить между собою его земли, он смог бы зарабатывать на жизнь своим трудом и иметь честь стать одним из членов будущего Пензенского или Дмитровского муниципалитета. Эти ремесла ему будут более нужны, чем греческий и латинский языки и математические науки."
Таким образом ничего удивительного не было, в том, что капитан российской императорской армии владел искусством плотника, и отчасти столяра. Пусть до старого знакомого – краснодеревщика Григория Самойловичу было далеко, тот был настоящим артистом, но для задуманного предприятия таких познаний вполне хватало. Одно только так и не узнал унтер-офицер, специально ли его напарник овладел этой профессией, заранее готовясь к покушению на императора Франции, или это просто следствие привитых в юности навыков.