– Бери пример с сестренки! – пошутил Сашка и не преминул ущипнуть младшую за тощую попку, в ответ его больно стукнули в бок маленьким но твердым кулачком, это Машке такое обхождение не понравилось, и она моментально отомстила обидчику.
– Да что ты Сашенька городишь, экий срам! Она ж еще дитя малое и неразумное. – застеснялась Глаша, покрывшись густым румянцем до корней волос, словно не сестре, а ей предлагали пройтись в костюме Евы по единственной улице села.
Но так она выглядела совершенно бесподобно, и Александр чуть было не накинулся на девушку, помешала как всегда свояченица Машка, как бы случайно влезшая между ними. Спор закончился тем, что удалось уломать упрямую девчонку на компромиссное решение: пойдя навстречу настойчивым требованиям мужа, Глаша согласилась одевать на ночь свою старую "детскую" сорочку, из которой давно выросла. Это одеяние все же доходит ей только до трети бедра, а не до икр как нормальна "взрослая" ночная рубашка – прямо монастырь какой-то, хоть дырку в этой длинной хламиде не прорезай на уровне паха. Всякий раз когда Сашка пытался заняться с супругой любовью проблема с ночной рубашкой доставляла ему немало тревоги, пока возишься с ней, то всегда есть риск разбудить Марию, которая обязательно пристроится рядышком с сестрой.
Да послал бог супругу, ну ничего уже тут не поделаешь, намедни Сашка вернулся со стрельбища раньше времени и увидел, как его ненаглядная вместе с сестренкой не то в куклы играют, не то ревизию детского "хозяйства" проводят. Разложили на длинной лавке все свои девчоночьи сокровища: сшитых из каких-то тряпочек куколок с глазами-пуговками, цветные камешки и стекляшки, небольшую коллекцию птичьих яиц в коробочке, и нечто знакомое – склянки и шприцы из уничтоженной Машкой аптечки, добралась она все же до красивого пластикового ящика с красным крестом на крышке, как от нее не прятали. Не такая уж необычная для 19-го века картина, здесь в деревне нередко новобрачная, наутро после свадьбы, бежит к матушке, чтоб забрать свои цацки-игрушки. Несмотря на законы ранние браки у крепостных, да и у части казенных крестьян скорее общепринятое правило, чем исключение.
И все же Сашка удержатся не смог, чтоб хоть не приласкать на последок, на дорожку молодую жену. Он совсем немного "порукаблудит", только погладит ей грудь, животик и может быть еще пониже… Глаша скорее всего даже не проснется. Пусть отдыхает и набирается сил, через неделю, по возвращению из первопрестольной Александр ей устроит "безумную ночь любви". Двинулись с богом и не спеша, первая остановка – грудь, какие все же у нее маленькие соски, как только будет кормить ребенка, но на прикосновение весьма чувствительные… Девушка, откликаясь на ласку томно потянулась под одеялом, и Александру пришлось срочно убрать руку с большим трудом аккуратно просунутую в вырез сорочки, чтобы случайно не разбудить Глашу. Второй пункт – детский плоский животик с ямочкой пупка, теща все страдает: "Кормлю, кормлю своих ненаглядных кровинушек и никак раскормить не могу…". И в самом деле, питаются дети солдатки, а заодно и зять-унтер заметно лучше чем остальные односельчане. Молоко и яйца на столе каждый день, мясо правда реже попадается – просто негде его летом хранить, зато в достатке чай и сахар, да и Дарья обыкновенно по выходным от соседского помещика приносит то домашней колбаски, то еще какую снедь. Вот только сложением девчонки у нее не вышли, худощавые и мелкие, особенно младшая Мария – одни кожа да кости, скорее всего на всю жизнь такими и останутся.