В общем, вывод господ офицеров был такой же., что и у соседей: без собственных средств подавления огня противника, пехота обречена нести огромные потери. Поэтому и тут я услышал практически те же самые предложения по совершенствованию структуры боевых подразделений.
Значит, с тем, что полки и батальоны должны перестать быть однородными структурами, согласны практически все. Более того, самые дерзкие стали уверять, что повышать ударные возможности пехоты нужно не увеличением количества личного состава, а наращиванием огневой мощи:
— Господа! Судите сами: новомодные пулемёты обладают большой скорострельностью, что одно такое орудие легко заменит взвод стрелков, — уверяли они.
Скептики тоже за словом в карман не лезли и говорили о том, что больно громоздка такая машинка и уязвима для огня противника. Те же стрелки-бекасники легко выбьют на дальней дистанции пулемётные расчёты. Да и поднос боеприпасов под огнём — дело непростое.
Споры, споры, споры… Многие уже привыкли к моей манере поиска истины. Я разрешаю спорить о деле в моём присутствии. И даже ввёл в оборот выражение: "мозговой штурм". К этому привыкли быстро и вовсю пользуются. Я лишь слежу за тем, чтобы споры не заходили слишком далеко. Какие то истины из этих споров рождаются. Впрочем, никаких Америк люди не открывают. Опыт последней войны с турками осмысливался задолго до моих "Лужских мучений". Самое интересное состоит в том, что правильные выводы делались и тогда. Вот только сделать вывод — это одно. А внедрить новацию в жизнь — это совсем иное. Не спешат с этим. Да и не всё сразу получается. Взять например меня. Я говорил уже о том, что живу совсем не в том ритме, что хроноаборигены. Всю жизнь я сам себе казался человеком неспешным или ПО-СТЕПЕННЫМ. Но вот местные считают меня человеком слишком стремительным. Только всё-равно приходится сдерживать свою прыть. Я ведь как планировал поступить? Отработать в этом году новую тактику на полигоне. За зиму мои "академики" родят новые боевые наставления по тактике. А начиная с 1898 года начать внедрять её повсеместно. И планы наполеоновские выстроил. И какие планы!
Я планировал разделить гвардию на части. Из гвардейских частей выделяю подразделения, которые остаются на Лужском полигоне и образую из них Лужскую учебную дивизию лейб-гвардии ЕИВ. Понятно, зачем такая дивизия мне понадобилась. Прочие подразделения гвардейских частей пребывают в постоянном месте дислокации и в летний период выходят на учебу в Красное Село да на Лужский полигон.
Для офицеров гвардии у меня была отдельная придумка. Дело в том, что начиная с 1898 года должны произойти изменения в системе боевой подготовки войск. То, что отработано на Лужском полигоне, должно быть внедрено в войсках повсеместно. Поэтому, части офицеров гвардии придется ехать в военные округа и там, в составе территориальной инспекции Военного министерства внедрять новые наработки в жизнь. Конечно, проходить службу в составе этих инспекций они будут не очень долго — не более года. А потом на их место приезжает сменщик, а они снова служат в столице.
И все это накрылось медным тазом! Рановато я это задумал. Потому что этих ребят нужно ещё учить и учить. Потому что их подготовка сейчас ниже всякой критики. В чистом поле, да командуя однородными по своему составу подразделениями, они весьма неплохи. Но уже траншейный бой показал, что наладить взаимодействие между однородными подразделениями в бою они не сумеют должным образом. Тут происходило то же самое, что бывает и при штурме населенных пунктов. Стоит полку войти в город, как он превращается из полка в набор даже не батальонов, а рот и взводов. В таких случаях резко возрастает роль младших командиров. А они у нас не столько организаторы боя, сколько муштрователи. Ротные командиры ещё более-менее справляются, но батальонное звено управления уже откровенно слабое. Про полковое я тоже ничего хорошего не скажу.