— Господин Джугашвили, — приступил я к разносу, — как вы думаете, почему в зале заседаний отсутствует полиция?
Не тратя времени на раздумья, руководитель черносотенцев высказал предположение о том, что видимо изначально расчет был сделан на высокую сознательность делегатов и авторитет иерархов церкви.
— Чудесно! Вы всё правильно поняли. Действительно, грош цена собравшимся, если они не в состоянии сами, своими силами поддерживать надлежащий порядок. Более того, они просто обязаны предусмотреть возможность того, что враги имени Христова обязательно зашлют своих провокаторов, которые начнут соблазнять христиан на всяческие непотребства. Какие по вашему мнению стоит принять меры, чтобы этого не случилось?
— Ваше величество, я считаю, что участие полиции в работе собора совершенно неуместно. Зато присутствие в зале заседаний боевой дружины из сознательных рабочих, поможет навести должный порядок и затруднит работу провокаторам. Я готов отобрать подходящих для этого дела людей среди членов "Союза Русского народа". Подходящие для этого люди у нас в Москве имеются.
Моя вера в организаторские способности "чудесного осетина" себя оправдала. В течении суток он сумел организовать крепких молодых парней с московских окраин. Отныне, за порядком во время заседаний следили разбитые на четвёрки дружинники-черносотенцы. Их легко можно было узнать по красным повязкам на рукаве. И действовали они четко и слажено. Прежде всего был организован контроль на входе. Всякого, от кого несло хмельным, они сразу заворачивали, не забывая при этом записывать его фамилию. Если кто то при этом пытался "качать права", мгновенно возникала "тревожная группа" и отводила смутьяна в специальную комнату под номером семьдесят пять. Там с ним проводилась соответствующая работа, после которой самый буйный или высокомерный вспоминал о такой добродетели, как смирение. В зале заседаний работы черносотенцам было не очень много, потому что слухи о семьдесят пятой комнате быстро разошлись по умам. Отныне, в этой комнате вела свою работу дисциплинарная комиссия, состав которой оперативно утвердили на одном из заседаний.
Еврейских провокаторов так и не выявили, но уверенностью в том, что они были, прониклись все. Наверняка затаились до времени в толпе и только ждут удобного момента. Слухи эти конечно глупые, но зато имевшаяся перспектива доказывать комиссии в Семьдесят Пятой, что ты не еврей, сильно дисциплинировала людей и безобразные склоки быстро прекратились. Началась конструктивная работа.
Нужно сказать, что включение в состав делегаций откровенно "красных" делегатов, себя оправдало. Владимир Ильич весьма быстро нашёл родственные души и образовал свою небольшую, но зато решительную и сплоченную фракцию. Без этого избежать скатывания в "болото" никак не получилось бы. Тем более, что молча отсиживаться Ильич не стал.
— Господа! — начал он, когда ему предоставили наконец слово, — прежде чем обсуждать частности, следует обсудить вопрос о главном. Главным на текущий момент является вопрос о власти. Если мы пришли к выводу, что вопрос об отделении нашей церкви от государства назрел и перезрел, следует архисрочно решить: под чьим руководством будет происходить реформа церковной жизни? Государство в этом участвовать не должно никоим образом. Оно достаточно скомпрометировало себя в глазах верующих тем, что целых два века превращало церковь в простой придаток полиции. Поэтому всякий, кому дорога вера, должен сказать решительное "Нет!" участию государства в церковной жизни.
Но это ещё не всё, что мешает нам двигаться вперёд. Мы, большевики, прекрасно помним о том, что базис первичен в отличии от надстройки. Нет смысла менять надстройку, если изменения не касаются базиса. Самостоятельность церкви невозможна без обладания собственным церковным хозяйством. Сейчас, пока священник получает жалование от государства, про это мало кто думает. Но завтра государство скажет: "Хватит! Вы сами просили себе волю. Вот вам она!" И оно отпустит на волю множество людей, не имеющих средств для дальнейшей жизни. И это не всё. Подавляющее большинство церковных строений возникло за счет казны. И казна вправе сказать всем: "Это мои строения! Вашей копейки тут нет!" И это тоже будет правдой.